Хожение за три моря Афанасия Никитина (другой перевод и текстологическая обработка)

Никитин Афанасий

¹⁹⁹ ва мсяцъ до улу багряма бесерменъскаго— в 1473 г. начало этого праздника приходилось на 8 мая. Значит, Афанасий Никитин окончательно оставил Би- дар в апреле 1473 г., когда стало известно об окончании войны против Виджаянагара. Мухаммед III и Махмуд Гаван с войском прибыли в Гулбаргу в конце мая 1473 г. Во время возвращения из похода, как сообщает Фериштэ, умерла мах- дума-джехан, мать султана, и тело ее было отправлено в Бидар. Войско задержалось в Бпджапуре, и султан, восхищенный окружающей местностью, даже решил остаться здесь на период дождей. Но на Декан обрушилась засуха, колодцы пере сохли, и войско двинулось в Бидар. Страшное бедствие, печально известное как «биджапурский голод», продолжалось два года. Об этом, вероятно, и напоминают слова русского путешественника о «безводице».

²⁰⁰ Велик день взял в Келъбери— не имея возможности определять в Индии сроки пасхи, Афанасий Никитин говорит, что отметил этот праздник в Гулбарге (пятый за пределами Руси) не в срок, как и предыдущий.

²⁰¹ один город взяли индийской— город Белгаон, осада и взятие которого в 1473 г. подробно описапы в индийских хрониках. Крепость была окружена глубоким рвом. Раджа Викрама (в хронике Фериштэ — Биркана) с началом осады предлагал мир, но советники Мухаммеда III отвергли это

предложение, хотя некоторые и поддержали его. Они стремились к громкой победе. Под стены крепости стали подводить пороховые мины, в результате чего осаждающим удалось образовать значительную брешь. Начался штурм. Бахманидские войска встретили сильные отпор со стороны осажденных, но в конце концов ворвались в крепость. Раджа Викрама под видом посланца к султану явился в военный лагерь Мухаммеда III. Допущенный к султану, он назвал свое действительное имя. Так как он изъяви.; полную покорность, Мухаммед III принял его в число своих придворных. По рас сказу Фериштэ, главным героем штурма Белгаона был молодой султан, которому после этого поднесли титул «лашкари» — воин, как борцу за веру. Согласно же сведениям Афанасия Никитина, главную роль сыграл Махмуд Гаван: «а град же взял индийский меликъчанъ хозя». Взятие Белгаона позволило придворным хро-

нистам всю войну представить как победоносную для Бахманидов, с чем резко расходится оценка Афанасия Никитина: «а война ся имъ не удала».

²⁰² А индийский же салтан кадам— так Афанасий Никитин называет правителя Виджаянагара. Ю. Н. Завадовский предлагал иное чтение: «Султан хадим» (арабско-перс.), султанов слуга. Однако, писал И. П. Петрушевский, здесь, судя по контексту, имеется в виду государь Виджаянагара (Петрушевский, с. 239).

²⁰³ в Бичингр— город Виджаянагар («Город побед») на р. Тунгабхарда, столица одноименного государства, южного соседа Бахманидского султана. (См.: прим. 191). Город был расположен на склоне горы и окружен несколькими рядами стен. Вартема, побывавший здесь несколько десятилетий спустя, говорит о трех кругах внешних стен. Афанасий Никитин также говорит о горе («гора велика») и трех рвах: «около его три ровы». Отмечает он и то, что Тунгабхарда разделяла город на две части: «да сквоз его река течет». Наиболее подробно описание Виджаянагара дано Абд-ар-Раззаком Самарканди, побывавшим здесь в 1442—1443 г. в качестве посла султана Шахруха. Огромные камни в рост человека были врыты в землю на подступах к крепости. Пространство между тремя стенами было, по ого словам, занято возделанными полями, садами и домами. От северных ворот города до южных ворот насчитывали два фарсанга, около 12 км. В центре находилась цитадель с царским дворцом. «А сидит в гор в Бичингр, — пишет Афанасий Никитин о махарадже, — а град же его велми велик». Девять ворот вели ко дворцу. Из них пять больших, день и ночь их сторожили военачальники с солдатами. Ворота вели из одного двора в другой. За большими воротами находились четыре меньших, с привратниками. Перед воротами царского дворца, рассказывает Абд-ар-Раззак Самарканди, находились четыре базара с высокими аркадами и галереями. Над всем этим высилось здание для царских приемов. В числе дворцовых зданий, поразивших его роскошью, он отмечает дворец градоначальника, около которого располагались помещения для двенадцати тысяч солдат городской стражи. Подоходный доход с увеселительных домов города шел на содержание этой стражи, составляя двенадцать тысяч фаномов в день. Дворец утопал в розах и был окружен многочисленными каналами и протоками. Город вел большую торговлю, на улицах постоянно была разнородная толпа, здесь были индийские купцы, арабские купцы, купцы из многих стран. Сюда привозили ткани, кораллы, медь, ртуть, шафран, розовую воду, опиум, сандал, камфару, мускус; из Ормуза привозили жемчуг, из Пегу и с Цейлона — драгоценные камни. На быках и ослах везли перец с Мала- барского побережья. Описание внутренней части города, производившей сильное впечатление на всех путешественников, отсутствует в записках Афанасия Никитина, да и свидетелем осады, им описанной, Никитин не был: он находился в это время в Бидаре. Но Афанасий Никитин так образно передает внешний вид города- крепости, что вполне возможно, что русский путешественник, который около полугода провел в Каллуре, неподалеку от границы, посетил окрестности Виджаянагара и своими глазами видел «долъ и чюдна мста велми».

²⁰⁴/1 на воду смотрит, а взяти нкуды— осаждающие Виджаянагар видели воды реки Тунгабхарды, протекавшей через город, но не смогли к ней пробиться. В словах Афанасия Никитина «под городом же стояла рать мсяц, и люди померли безводни, да голов велми много изгибло з голоду да з безводицы» видны признаки засухи, которая охватила в 1473—1474 гг. значительную часть Декана.

²⁰⁵ А град же взял индийской— речь идет о взятии Белгаона (ср. ранее: «один город взяли индийской» — прим. 201), а не Виджаянагара, как полагал И. П. Минаев (Минаев, с. 110). Афанасий Никитин дополняет индийские хроники, сообщая о том, что осада города была интенсивной и продолжалась двадцать дней: «день и нощь бился з городомъ 20 дни, рать ни пила, ни ла, под городом стояла с пушками». Хроника Фериштэ говорит о двух тысячах воинов, погибших при штурме. Русский путешественник называет общее число потерь за время осады: «а рати... изгибло пять тысяч люду добраго». Афанасий Никитин передает, что ворвавшиеся в крепость войска перебили тысячи людей, мужчин и женщин. Говорит он и о характере военной добычи: в плен взяли двадцать тысяч человек, взрослых и детей, и всех их обратили в рабство. — Меликъчан-хозя— испорченное ходжа малик-ат- тутжар, т. е. Махмуд Гаван (ср. «а земля меликханова»).

²⁰⁶Л болшаго города не взял— это замечание Афанасия Никитина относится к Виджаянагару, осажденному войсками Махмуда Гавана. Комментаторы записок Афанасия Никитина полагали весь текст от слов «А индийскый же салтан кадам» и до «А болшаго города не взял», относящимся к одному городу, Виджаянагару. Чтобы объяснить явное противоречие: «а град же взял» и «а болшаго города не взял», И. И. Срезневский писал, что Махмуду Гавану не удалось взять центра города — цитадели, в которой укрылся правитель страны. И. П. Минаев обратил вни мание на другое противоречие: «По Афанасию Никитину выходит,— писал он, — что поход, который он назвал неудачным, окончился однако же взятием Виджая- нагара» (Минаев, с. НО). В действительности в указанном тексте речь идет о двух разных городах: осада Белгаона закончилась взятием крепости, тогда как первая по времени осада Виджаянагара закончилась полной неудачей. Афанасий Никитин называет несколько обстоятельств, которые дали ему основание для оценки войны в целом — взят один Белгаон, а столица государства Виджаянагара не взята; большие потери от голода при осаде столицы, убитыми при осаде Белгаона; наконец, война эта, третья подряд, стоила огромных средств — «казны много истеряли», а расчеты на захват сокровищ раджи Белгаона не оправдались — «казны же по было никакой». Так что нрав был Афанасий Никитин, подводя общий итог: «А война ся имъ не удала».

²⁰⁷ до

Кулури— город Каллур, неподалеку от алмазных копей Райчуру, в меж- дуречьи р. Кистпы и ее правого притока р. Тунгабхарды. За эту пограничную область, или дуаб (перс, «две воды»), не раз велись кровопролитные войны между Бахманидским государством и государством Виджаянагар. Здесь путешественник провел почти полгода. Он называет здесь только город Каллур, в котором он жил, но вполне вероятно, что побывал он и в Райчуру, городе, носящем то же имя, что и сама область — подробные сведения об алмазных копях Райчуру имеются в другом месте записок Афанасия Никитина. В Каллуре русский путешественник знакомится с работой ювелиров-алмазников, которые занимаются украшением оружия («сулях микунет»). Перевод «шлифуют (алмазы)» неверен (Петрушевский. с. 239). Здесь, в Каллуре, Афанасий Никитин отмечает месторождение сердолика, как и в Камбее.

²⁰⁸ поидох Калики— Коилконда, город на пути из Каллура в Гулбаргу. В отличие от Срезневского (с. 59) и Минаева (с. 153), некоторые комментаторы иначе трактовали название «Калики». Так, на карте Самойлова Афанасий Никитин из района Бидара совершает путешествие в Кожикоде (Каликут) и обратно, что не исключалось и позднейшими комментаторами (Петрушевский, с. 239). Однако если бы Афанасий Никитин из Каллура направился в Кожикоде (Колекот у Афанасия Никитина), он должен был бы дважды пересечь значительную часть Декана, и в ошісании его пути появились бы города государства Виджаянагар, главным портом которого являлся Кожикоде. Между гем после «Калики» Афанасий Никитин сразу называет Гулбаргу и Аланд. В результате другой трактовки (Коилконда- Голконде) на некоторых картах путешествия Афанасия Никитина появилась славившаяся алмазными копями Голконда (Петрушевский, с. 239). Однако у Афанасия Никитина описаны лишь алмазные копи Райчуру; о «Калики» же говорится только, что там «базар велми велик».

²⁰⁹ поидох ко Аменъдрие, и от Камендрия к Нарясу, и от Кинаряса к Сури— неясно, о каких именно трех городах между Аландом и Дабхолом говорит путешественник. Разночтение первых двух названий, возможно, объясняется присоединением предлога к наименованию города. Это одно из мест в записках Афанасия Никитина, которое дало основание Н. М. Карамзину заметить, что путешественник «называет города, которых нет на карте Индии» (Карамзин Н. М. История государства Российского. СПб., 1817, т. VI). Возможно, Сурь — Сурапур, как предполагали Срезневский (с. 59) и Минаев (с. 153). Но никак не Сурат, что допускал И. П. Петрушевский (с. 239); Сурат слишком далеко расположен к северу; мимо него корабль Афанасия Никитина прошел на пути из Камбея в Чаул в самом начале путешествия. Установление хронологической канвы дает дополнительные данные для уточнения маршрута. На последний, самый спорный этап путешествия, от Бидара до Дабхола, приходится около 9 месяцев (см. прим. 210). Более месяца провел. Афанасий Никитин в Гулбарге, пять — в Каллуре. На путь от Гулбарги до

¹ І212 Хожение за три моря

Дабхола могло уйти около 30 дней («ходят сухом месяц»). Остается полтора-два месяца. Сюда входит пребывание в Коилконде и время пути от Гулбарги до Кал- лура и обратно. За это время требовалось покрыть расстояние примерно в 400 км. На путешествие в Кожикоде (24—30 дней морем от Дабхола, по данным Афанасия Никитина), как и в Сурат, времени не остается.

²¹⁰ до Велика дни за три мсяцы, бесерменьскаго говйна— Никитин указывает здесь на соотношение в данном году двух переходящих дат православного и мусульманского календаря. В 1474 г. начало поста Рамазан приходится на 20 января, а пасха на 10 апреля. Период между этими датами в 1472 г., который по датировке Срезневского считался временем отъезда путешественника, не превышает полутора месяцев. Таким образом, в порт Дабхол, о котором он был столь наслышан, Афанасий Никитин пришел в начале 1474 г.

²¹¹ увидх горы Ефиопскыа— нагорный берег северо-восточной Африки. Западнее Африканского Рога еоть вершины до 2 тыс. м. Во время первого плавания Афанасия Никитина по Индийскому океану переход от Ормуза до Чаула занял более месяца, но тогда корабль по крайней мере несколько раз заходил в промежуточные порты. Обратное плавание пришлось на январь—март, т. е. период зимних муссонов. Перемена направления ветров и течений привела к тому, что ип- дийскую таву, на которой находился русский путешественник, снесло к югу. Более месяца Афанасий Никитин находился в открытом море. И только в начале следующего месяца путешественник увидел землю. Это был берег Африки. Вместо Персидского залива корабль очутился на подходах к Красному морю. Это было совершенной неожиданностью для Афанасия Никитина и его спутников, и им было чего опасаться. В течение столетий сюда, к Адену, шли груженные товарами корабли. Плыли сюда и паломники в Мекку и Медину. Но не менее известны были эти места из-за пиратов, действовавших у берегов «ладононосной Барбарии» (Книга Марко Поло, с. 201). Так что понятно отчаяние спутников Афанасия Никитина, будь то мусульмане или индийцы. Впрочем, и европейцам в этих местах грозила не одна лишь опасность потерять товар, но и быть насильственно обращенными в ислам. Мы помним, что Афанасий Никитин особо отметил это обстоятельство, поясняя, почему нельзя ему было воспользоваться путем «на Мякку». Описывая ужас, охвативший его спутников, Афанасий Никитин приводит их восклицания, а затем дает русский перевод. В одном из более ранних «Хожений» русского паломника, пережившего нападение пиратов в Средиземном море, ярко нарисована картина абордажа. «И среди пути найде на нас корабль котаньский, разбойнпци злии, — рассказывает Зосима, возвращавшийся в Черное море из Аравии в 1420 г. — и разбита корабль, акы дивии зверие и разсекоша наш а го корабельника на части и ввергоша его в море и взяша яже во нашем корабле. Меня же, убогого, ударили копейным ратовищем в грудь и глаголюще: „Калуере, поне духата кърса“, еже зовется „деньга золотая**» (ЧОИДР, 1871, кн. I, с. 30). «Едином сукманце оставила, — продолжает Зосима, — а сами скачуще по кораблю, яко дивии зверие, бли- стающиеся копии своими, и мечи, и саблями, и топоры широкими. Паки взыдоша на корабль своей, отъидоша в море». Впрочем, Афанасию Никитину и его спутникам удалось благополучно высадиться на берег. «В той же земл Ефиопской бых пять дни ... зло ся не учинило. Много раздаша брынцу (от перс, «бириндж» — рис), да перцу, да хлбы ефиопом, ини судна не пограбили». Какую сторону Африканского Рога имел в виду русский путешественник? Обычно на картах предположительный путь Афанасия Никитина показан со стороны океана до восточного берега Сомали. В книге К. И. Кунина «Путешествие Афанасия Никитина» (М.: Географгиз, 1947), изданной под редакцией Э. М. Мурзаева, путь корабля прочерчен севернее — к африканскому побережью Аденского залива. Есть и третье решение. В тексте записок Никитина сказано: от места высадки до Моската путешественник плыл 12 дней, что недостаточно, если высадка произошла значительно южнее. Значит, имеется в виду более северная точка — аравийское, а не африканское побережье. Поэтому в «Очерках по истории географических открытий» И. П. Магидович относит место высадки к району островов Куриа-Муриа (М.: Просвещение, 1967). Однако аравийская гипотеза расходится с другими данными. Во- первых, она предполагает ошибку Афанасия Никитина и экипажа корабля относительно страны, к берегам которой они пристали («горы Ефиопские», «земля Ефи-