Хозяева старой пещеры
Шрифт:
Алёша пробежал по берегу к мосту, обеспокоенно глядя по сторонам. Может быть, они не дождались его и пошли вытаскивать пушку?
Он перебежал через мост, постоял возле дерева, где вчера спасался от разъярённого Авоськи Ким, и углубился в кусты, надеясь увидеть где-нибудь здесь ребят. Колючие, гибкие ветки хлестали по лицу, царапали ноги. Алёша еле успевал отводить их в стороны руками. Внезапно что-то тёмное и душное обрушилось ему на голову, больно стянуло на спине руки.
— А-а-а-а! — отчаянно закричал он и услышал чьё-то тяжёлое, прерывистое дыхание
— Не ори! Хуже будет! — тонкий голос угрожающе перешёл на хриплый шёпот. — Эт-та… как его… разорался!
Ноги Алёши оторвались от земли, и он почувствовал, что его несут.
— Отпустите меня! Сейчас же отпустите! — крикнул он.
— Когда надо, тогда и отпустим… Ребя… эта-та… как его… надо бы ноги связать… лягается, зараза!
— Отпустите! — Алёша вертел головой, пытаясь разглядеть хоть что-нибудь сквозь мешковину на голове. Старый мешок был непроницаем.
— Отпустите, сейчас же отпустите! — изо всех сил крикнул Алёша, отплёвываясь. Земля противно скрипела на зубах. Черти! Хоть бы мешок вытрясли как следует!
Скрипнули двери.
— Вот он! — торжественно сказал тонкий голос. — Он идёт себе, а мы… эта-та… как его… р-раз! И в дамки! А ну-ка, ребята, ставь его…
Руки разжались, и Алёша встал на ноги. Кто-то быстро стащил с его головы мешковину.
Вопль разочарования потряс стены сарая. Алёша вытер о плечо припорошённые землёй губы, облегчённо вздохнул и огляделся. Прямо перед ним, на бочке, уперев подбородок в согнутое колено, сидел Санька Лепягин, мрачно нацелясь на Алёшу клювастым носом.
— Кого ты поймал? — сердито процедил он сквозь зубы.
— Тт-ю-ю-ю! Надо же! Вроде… эт-та… как его, Гошка шёл! — Митька подбежал к Саньке и затряс перед ним мешком. — Сань, чесслово, я думал, Гошка. Я ещё подумал… эт-та, как его… с чего это он такой лёгкий, чесслово! — Митька повернулся к Алёше и огорчённо плюнул. — Надо же… дачника припёрли!
— Погоди, не егози, — Санька спрыгнул с бочки и отвёл Митьку в сторону рукой. — Наделал делов…
Он подошёл к Алёше.
— Извини… ребята перепутали. Они думали — свой. Промеж нами, понимаешь, дела есть — ты их не знаешь.
Алёша оскорблённо вытянулся.
— Нет, знаю!
— Знаешь? Чего ты знаешь? — смущённое выражение мгновенно исчезло с Санькиного лица. Глаза настороженно сузились.
— Про пушку! — гордо сказал Алёша. Да! Он сам отрезал себе путь к спасению. Теперь враги знают, что ему всё известно, но он всё равно ничего им не скажет. Пусть не надеются.
— Ага! — взвился Митька, подпрыгивая. — Видишь, Сань, он знает! Знает! Недаром мы его волокли!
— Где пушка? — спросил Санька.
Алёша поднял голову, взглянул на тонкий солнечный луч в кривой щели потолка и молча пожал плечами. Так отвечали врагам партизаны.
— Где пушка?! — крикнул Санька и схватил Алёшу за плечо цепкой горячей ладонью.
Алёша снова молча пожал плечами и усмехнулся. Не на того напали!
— Эти заборовские только и знают, что чужое присваивать, — сказал Митька. — Сами ничего не умеют и… эт-та…
В дверь громко забарабанили.
— Кто там? — Санька подошёл к двери и прижался ухом к доскам.
— Открой, Сань, дело есть!
Санька приоткрыл дверь. Вихрастая голова появилась в щели. Она повертелась из стороны в сторону, пытаясь разглядеть в глубине сарая связанного Алёшу. — Сань, айда к конторе, там чего привезли… на МАЗе с двумя прицепами… даже заборовские все пришли!
— Заборовские?
Санька задумчиво подержал себя за нос, а затем кивком головы подозвал Митьку.
— Схожу. Карауль дачника, понял?
— Ага! — готовно кивнул Митька. — А чего там привезли?
— Узнаю. Пошли, братва…
Мальчишки один за другим вышли из сарая.
— Сиди мне! — Митька толкнул Алёшу в плечо. Алёша с размаху упал на охапку сена в углу. Верёвка больно врезалась в руки.
— Подумаешь… эт-та… как его… герой нашёлся! — ворчливо сказал Митька. — Мы и без тебя узнаем! — он проворно связал Алёше ноги. — Теперь никуда не денешься!
— Мне и здесь хорошо!
— Оно и видно, — сказал Митька и вышел из сарая. Прикрыв за собой дверь, Митька пинком ноги подкатил к сараю ведро, перевернул вверх дном и уселся на него, прислонившись спиной к двери.
Алёша оглянулся по сторонам. Сквозь неплотные стены сарая били солнечные лучи. Возле коровьего стойла одна доска в стене была наполовину оторвана.
Алёша попробовал встать, но связанные ноги не слушались. Тогда он опёрся спиной о стенку, подтянул ноги и с трудом встал, скользя спиной по стене. Прислушался. Митька спокойно насвистывал, постукивая пяткой о ведро. Тогда Алёша осторожно прыгнул вперёд, с трудом удержался на ногах и снова прыгнул. Возле стойла он чуть не упал, тяжело навалился грудью на перегородку и ткнулся носом в кормушку. Выпрямился и, рванувшись вперёд, упал возле оторванной доски. Яркий свет полоснул по глазам. Алёша зажмурился и глубоко, полной грудью вдохнул свежий воздух.
Стена сарая, возле которой лежал Алёша, выходила на небольшую площадь перед конторой совхоза. У конторы толпился народ. Странно. Обычно днём в совхозе почти не видно взрослых на улице, а сейчас они праздно стояли небольшими кучками и тихо переговаривались.
Алёша вытянул шею, пытаясь разглядеть своих. Приборовские и заборовские мальчишки сновали вокруг деревянного ящика, возвышавшегося на двух прицепах грузовика.
Мимо сарая быстро прошла Нина Петровна, а за нею с папкой в руках проплёлся Кудрявый.
— Добрый день, Петровна! — из толпы вышел старик Матвеич и снял фуражку. — Народ любопытствует, где установим?
— Где и решили на собрании, — Нина Петровна замедлила шаг и протянула старику руку. — Как дела, Матвеич?
— Да каки у старого дела? — усмехнулся Матвеич и осторожно, словно боясь поломать, обеими руками пожал руку Нины Петровны. — Смехота одна. В гости с грелкой хожу!
— Ну, ну, не прибедняйся, Матвеич! Мне рассказывали, какой ты разгон дояркам в Озере-селе устроил!