Хозяин Черного Замка и другие истории (сборник)
Шрифт:
Но уже было поздно. Понадеявшись на наручники, квартирмейстер выпустил на секунду руку Крэддока. В ту же секунду тот вырвался из рук плотника. Под градом пистолетных выстрелов Крэддок перепрыгнул через борт и поплыл. В него попали и раз и другой, но требуется немало пистолетных пуль, чтобы убить отважного и сильного человека, который твёрдо решил довести до конца задуманное дело и лишь потом умереть. Крэддок превосходно плавал, и, несмотря на кровавый след, который он оставлял за собой, расстояние между ним и пиратским кораблём быстро увеличивалось.
– Мушкет! Дайте мне мушкет! – кричал Шарки, свирепо ругаясь.
Он был прославленным стрелком, и его
Угрюмо улыбаясь в смертельной агонии, Стивен Крэддок медленно шёл ко дну, где его ждало золотое песчаное ложе.
Неудачное начало
– Доктор Орас Уилкинсон дома?
– Это я. Входите, прошу вас.
Посетитель, казалось, был чуть удивлён тем, что дверь ему открыл сам хозяин дома.
– Я хотел бы поговорить с вами.
Доктор, бледный молодой человек с нервным лицом и холёными бакенбардами, в которые упирался высокий белый воротничок, одетый в строгий и длинный чёрный сюртук, какие носят только врачи, потёр руки и улыбнулся.
В плотном, крепко сбитом человеке, стоявшем перед ним, он угадал пациента, первого своего пациента. Скудные его средства таяли, и он уже задумывался над текущими хозяйственными расходами, хотя безопасности ради давно запер в правый ящик стола деньги, предназначенные для арендной платы за первые три месяца. Он поклонился, жестом пригласил посетителя войти, небрежно, словно он случайно оказался в прихожей, запер дверь, проводил незнакомца в скромно обставленную приёмную и предложил сесть. Сам доктор Уилкинсон сел за стол и, соединив кончики пальцев, стал внимательно разглядывать посетителя. Интересно, что его беспокоит? Лицо, кажется, слишком красное. Кое-кто из его прежних преподавателей уже поставил бы диагноз и поразил бы пациента описанием симптомов, прежде чем тот успел вымолвить слово. Доктор Орас Уилкинсон мучительно ломал голову, пытаясь угадать недуг своего первого пациента, но природа сотворила его всего-навсего трудолюбивым и усердным человеком, а не блестящим медиком. Мысли его вертелись вокруг цепочки от часов у посетителя, которую он видел перед собой. Она сильно смахивала на медную, и он сделал вывод, что может рассчитывать не более как на полкроны. Что ж, и полкроны на земле не валяются, особенно когда ты только начинаешь.
Пока врач внимательно разглядывал посетителя, тот шарил по карманам своего плотного сюртука. Из-за тёплой, не по погоде, одежды и усилий, которые потребовались для этого, лицо его из кирпичного стало свекольным, а лоб покрылся испариной. Именно это и натолкнуло наконец наблюдательного медика на догадку: не иначе как спиртному посетитель обязан таким цветом лица. Да, беда этого человека в том, что он пьёт. Нужен, правда, некоторый такт, чтобы дать понять пациенту, что причина его недуга ясна для врача.
– Фу, жарко! – заметил незнакомец.
– Да, в такую погоду так и тянет выпить лишнюю кружку пива, хотя это и вредно, – ответил доктор Уилкинсон, многозначительно глядя на посетителя поверх сомкнутых пальцев.
– Вот чего ни за что бы не посоветовал вам.
–
– Я тоже. Двадцать лет, как бросил.
Гнетущая пауза. Доктор Уилкинсон вспыхнул, лицо у него стало такое же красное, как у собеседника.
– Чем я могу быть полезен? – спросил он, взяв стетоскоп и легонько постукивая им по ногтю большого пальца.
– Да-да, я как раз хотел перейти к делу… Я давно знаю, что вы приехали, но как-то не собрался сразу…
Он неуверенно кашлянул.
– Понимаю, – произнёс доктор сочувственно.
– Я должен был зайти к вам ещё три недели назад, но знаете, как это бывает, всё откладываешь.
Он снова кашлянул, прикрыв рот большой красной ладонью.
– Я думаю, что больше не надо ничего рассказывать, – сказал доктор Уилкинсон, уверенно беря дело в свои руки. – Ваш кашель говорит сам за себя. Затронуты бронхи, если судить на слух. Крохотный очажок, ничего страшного, правда, есть опасность, что он увеличится, так что вы правильно сделали, что пришли. Кое-какие профилактические меры, и вы совсем поправитесь. Снимите, пожалуйста, жилет, рубашку не надо. Вдохните поглубже и низким голосом скажите «девяносто девять».
Краснолицый рассмеялся:
– Да нет, со мной всё в порядке, доктор. Кашель оттого, что я жую табак. Дурная привычка. С вас причитается девять шиллингов и девять пенсов по счётчику. Я – агент газовой компании.
Доктор Орас Уилкинсон рухнул в кресло.
– Так вы не больной? – пробормотал он.
– Нет, сэр, я ни разу в жизни не был у врача.
– Так вон что… По вашему виду и в самом деле не скажешь, что вы доставляете врачам много хлопот. Ума не приложу, что нам делать, если все будут такие здоровяки, как вы. – Доктор пытался замаскировать разочарование шуткой. – Хорошо, я как-нибудь зайду в контору и внесу эту небольшую сумму.
– Сэр, было бы удобнее, поскольку я уже пришёл… И вам не хлопотно…
– Ну что же, пожалуйста!
Эти вечные денежные дела причиняли доктору больше неприятностей, чем скромный образ жизни или скудная еда. Он вытащил кошелёк и высыпал содержимое на стол: две монеты по полкроны и несколько пенсов. Правда, в ящике стола припрятаны десять золотых соверенов. Но это плата за помещение. Если притронуться к ним, он погиб. Нет, лучше уж голодать.
– Вот незадача! – сказал он, улыбаясь, словно произошло что-то совершенно неслыханное. – У меня вышла мелочь. Боюсь, что мне всё-таки придётся зайти в контору.
– Как вам угодно, сэр.
Агент поднялся и, оценив намётанным глазом всё, что находилось в комнате, – от ковра стоимостью в две гинеи до восьмишиллинговых муслиновых занавесок, – откланялся.
После его ухода доктор Уилкинсон прибрал в комнате, что он, по обыкновению, делал раз десять на дню. С краю на столе положил для вящей убедительности «Медицинскую энциклопедию Куэна», чтобы пациенты видели, какие у него под рукой авторитеты. Потом он вынул инструменты из своей карманной сумки – ножницы, щипчики, хирургические ножи, ланцеты – и аккуратнейшим образом разложил их на виду рядом со стетоскопом. Перед ним были раскрыты журнал, дневник и книга регистрации посетителей. Нигде не было ни единой записи, новенькие глянцевые обложки внушали подозрение, поэтому он потёр их друг о друга и даже поставил несколько чернильных клякс. Чтобы пациент не заметил, что его имя первое, он заполнил первую страницу в каждой книге записями о воображаемых визитах, которые он нанёс безымянным больным за три последних недели. Проделав всё это, он уронил голову на руки и погрузился в томительное ожидание.