Хозяин «Галеон-Хауса»

Малькольм Маргарет

— Мадам проснулась и хочет вас видеть.

Андреа безмолвно кивнула и убежала. Она поняла, что Саймон, передавая ей приказ старухи, подразумевавший немедленное повиновение, сделал это так тактично, что спас ее гордость перед Люком. Она была ему благодарна за это... и в то же время обижена. Он не имел права приказывать ей вообще... но, если бы он не пришел, Андреа не знала, что могло бы произойти. Люк оказался еще неприятнее, чем она думала. Интересно, много ли слышал Саймон и что он теперь скажет Люку?

Но Саймон

сообщил подробности только Мадам. И то лишь потому, что она сама прислала за ним и потребовала объяснений, обращаясь к нему уже по-родственному, на «ты».

— Андреа сказала мне, что Люк опять надоедал ей этим утром... потом появился ты и передал ей вымышленное послание от меня. Ну?

Она выглядела ужасно маленькой и хрупкой на широкой кровати, но дух ее был все так же неукротим. Саймон, казавшийся рядом с ней огромным, почувствовал, как его сердце сжалось от жалости к ней, и взял ее руку в свои ладони.

— Я хотел сам поговорить с Люком... и это был наиболее простой способ... простите, Мадам!

Легкая улыбка тронула ее бледные губы.

— О, я прощаю тебя. Ты хотел избавиться от Андреа, не давая ей шанса заартачиться и не подчиниться тебе перед Люком. Ты был абсолютно прав.

— Я также хотел дать ей шанс уйти, не унижаясь перед этим парнем, — прямо признался Саймон.

— Итак, Люк тебе не нравится! — Голос Мадам звучал весело. — Ты знаешь, кто он?

Саймон пожал плечами:

— Как я понял, какой-то дальний кузен. Через вашу сестру Эстер, которая вышла замуж за Джона Полвина, так?

— Да, так. Но здесь более близкое родство. — Она посмотрела ему прямо в глаза. — Люк... и Лео... они почти братья. Только Люк не имеет права на имя Тревейнов, хотя он старше Лео больше чем на год.

— Вот оно что! — тихо сказал Саймон. — Как я заметил, он считал себя обиженным, но я не имел понятия...

— Ты и не узнал бы этого, — сухо перебила Мадам. — Подобные вещи никто не выносит на свет! Но теперь ты понимаешь, почему Люк так опасен. Все, чего он всегда хотел, имел Лео. Прежде всего — имя, положение и, более того, лидерство. Затем Андреа...

Саймон затаил дыхание, ошеломленный последними словами.

— А! Теперь понял! — удовлетворенно кивнула Мадам.

— Да, — медленно ответил Саймон. — Если он хотел Андреа прежде, то теперь это желание еще усилилось, когда через нее он сможет стать хозяином «Галеон-Хауса» и всего, что за этим стоит!

— И всего, что за этим стоит! — повторила Мадам.

— Но Андреа никогда... — начал Саймон и резко остановился. Он всегда был уверен, что Андреа не любила Лео. Может, она питала интерес к кому-то еще? К Люку? Это казалось неправдоподобным... и все же, может, так и было? Пусть ему не хватало огня Лео, но в его венах бежала та же кровь, как оказалось.

— Послушай меня, Саймон! — властно сказала Мадам. — Лео говорил тебе о трудностях, которые

мы здесь пережили, потому что люди не могли заработать себе на жизнь. Купив «Баклан», они смогли выходить гораздо дальше в море. Ты, несомненно, понял, что для этого им потребовался лидер. И они, естественно, нашли его в Лео. Теперь кто-то должен занять его место. Люк это хорошо понимает. Он ясно сказал об этом Андреа сегодня утром. Его план: им нужно пожениться, потому что, как он верно заметил, это не женская работа. Однако он не слишком уверен, что люди его признают... если он не закрепит свои позиции, женившись на Андреа. А стремясь к этому, говорю тебе, Саймон, он ни перед чем не остановится!

— Но он не сможет жениться на ней против ее воли, — уже с беспокойством продолжал настаивать Саймон.

Черные глаза Мадам смотрели на него насмешливо.

— Нет? Поверь мне, он для этого достаточно Тревейн, чтобы не позволить чувствам женщины встать у него на пути! — сухо заметила она.

Саймон резко взглянул на нее. Понимала ли она, что, несмотря на свое детское обожание Лео, Андреа не хотела за него замуж? Но Мадам, как будто решив, что и так сказала слишком много, закрыла глаза, и ее лицо стало непроницаемым. Он не смог бы сейчас сказать, что было у нее на уме.

— Я очень усталая и отчаявшаяся старая женщина, — произнесла она дрожащим голосом. — И я слишком долго живу. Мой муж... мой сын... даже мой внук — все ушли, и мне нечего больше здесь делать. Не осталось никого, кому я нужна. Если душа умерла, тело тоже должно умереть!

— Мадам, Мадам! — Саймон обнял ее, как это раньше делал Лео, и крепко прижал к себе. — Вы не должны так говорить. Андреа нуждается в вас... вы только что сами дали понять это...

Мадам на короткий миг припала к нему.

— Ты хороший мальчик, Саймон. Нет, хороший мужчина! Это гораздо больше. Но Андреа нуждается не во мне. Я ничего не могу сделать для нее. Это лежит в твоих руках, мой дорогой.

Саймон затаил дыхание. Он всегда был уверен, что Мадам догадывается о его тайне. Теперь он знал, что был прав.

— Не буду притворяться, что не знаю, о чем вы говорите, Мадам, — серьезно сказал он. — Но наверное, я не настоящий Тревейн, потому что не хочу иметь жену, которая выйдет за меня не по собственной воле!

Мадам, слабо улыбаясь, откинулась на подушку.

— Кто знает? Возможно, есть выход из этого положения... только ни один из нас не видит его сейчас. А теперь, мой дорогой, я хотела бы отдохнуть. Ты прав — здесь еще есть кое-что, что я должна сделать, и мне нужно экономить силы. Но ты останешься до того, как вернется адвокат Тренье?

— Если хотите... — ответил он, не понимая ее настойчивости.

— Да, я этого хочу! — решительно сказала она. — Я... я умоляю тебя остаться, Саймон. А мне не легко просить тебя о помощи...