Хозяин горы
Шрифт:
– Пойду помоюсь, - пробормотала девушка, кутаясь в плед, и юркнула в комнату быстрее, чем услышала легкий смех медведя.
Его веселье она едва ли смогла бы разделить.
Вставая под теплый, ласкающий кожу душ, она все равно ёжилась, неожиданно вспоминая, как однажды папа взял её с собой на военные сборы.
Конечно, это была вынужденная мера, потому что не оказалось поблизости никого, на кого можно было бы оставить дочь. Он говорил, что это будет незабываемо и весело.
Да, то, что те дни стали незабываемыми –
Майя до сих пор с содроганием вспоминала, как приходилось засыпать в вечно холодной, промозглой от влажности палатке, которая не спасала и от роя комаров, москитов и прочей летающей и кусающей мерзости.
Ходить в туалет в кусты стало той ещё «забавой», от которой до сих пор бросало в дрожь.
Еда на костре была не вкуснее домашней, как бы её не нахваливал папа, а бескрайнее небо над головой совсем не радовало.
Нет, Майя совсем-совсем не хотела бы вернуться в те свои дни детства, которые не оставили положительных воспоминаний! И теперь женитьба на незнакомце казалась не такой уже и страшной затеей, как то, что рано или поздно придется ехать за ним в тайгу, и жить в жутких условиях.
Она там просто сойдет с ума, потому что папины сборы казались вечностью, что уж было говорить про возможность жить до конца дней в землянке с комарами, змеями и прочими дикими «прелестями» жизни.
Вышла Майя из ванной совсем без настроения от собственных мыслей, а вот Буран продолжал улыбаться и смотреть на неё обожающими светящимися глазами.
Хитрюга медведь!
Девушку даже не удивляло то, насколько легко и быстро она приняла то, что он не человек.
Сейчас даже казалось, что он действительно больше был похож на медведя - огромный, мощный, мускулистый, высоченный, с лохматыми прядями волос до плечей и бородой, и волосами на груди и прочих местах.
– Булат уже в дороге. Будь готова, скоро мы выезжаем.
Майя быстро кивнула и поспешила скорее одеться.
И сделала это как раз вовремя, потому что скоро раздался стук в дверь и уже знакомый бодрый голос Булата:
– Надеюсь, вы одетые? Я захожу!
– Он не должен видеть мои глаза! Я буду в ванной!
– тут же ретировался Буран, а Майя поняла, что именно ей лучше передать тёмные очки, чтобы никто не пострадал.
Когда она распахнула дверь номера, Булат тут же опустил глаза в пол и коротко поздоровался, добавив:
– Прошу прощения. Я думал Бурый откроет.
В Дагестане было совсем другое отношение к женщинам и их чести.
Здесь было нельзя смотреть дольше нескольких минут на замужнюю девушку. Особенно на жену друга. Это делали из уважения и особенного мужского воспитания.
– Он еще умывается. Проходите.
Майя отошла от двери, не закрывая её и зашла вглубь комнаты, чтобы между ними было приличное расстояние, так же не глядя на мужчину.
– Он просил привезти ему кое-что.
– Давайте, я отнесу, - спокойно отозвалась девушка, не показывая вида,
Булат так же не стал ничего комментировать, только положил футляр на столик и отошел, чтобы Майя могла подойти и взять их.
Вот такой кавказский этикет!
Не смотря на то, что Майя знала, что Буран не моется, она постучалась в дверь и спросила разрешения войти, прежде чем сделать это, и передать наконец очки.
– То, что надо!
– выдохнул медведь, надевая их на себя, и надежно пряча за стеклами свои необычные глаза.
Очки были из тех, что называли хамелеонами, да еще и с зеркальной поверхностью.
Глядя в такие можно было увидеть в отражении только самого себя, но точно не глаза за стеклами.
– Ну как? Мне идёт? – обернулся Буран к Майе, покрутив головой с улыбкой, а она только сокрушенно покачала головой.
– Лучше спроси, не видно ли твои глаза!
– Я знаю, что не видно. Пойдем. Сегодня у нас много дел и едем домой.
От последней фразы у Майи прошел мороз по позвоночнику.
Они поедут к первой жене. Сегодня.
Если хорошее настроение было готово появиться хотя бы одним робким лучиком и не надолго, то в это момент оно потухло окончательно и бесповоротно.
Нет, Майя конечно же понимала, что на Кавказе женщины воспитаны иначе, и сам факт многоженства здесь хоть и не был данностью, но и не был чем-то из ряда вон выходящим. Потому что если мужчина мог себе позволить содержать нескольких жен в равных и достойных условиях, т о почему бы и нет?
Просто почему-то казалось, что даже при другом воспитании ни одна нормальная женщина не захочет в свой дом еще одну на таких же условиях.
Майя бы точно не захотела.
Из ванны она вышла нехотя в надежде растянуть этот день, как можно дольше.
Но Буран быстро поздоровался с другом, кинув ему что-то веселое на счет бессонной ночи и помятого вида, чтобы оправдать наличие очков на лице, а потом подхватил букет с вазой и кивнул:
– Ну всё, поехали.
Хотелось даже предложить остаться здесь и позавтракать, лишь бы еще хоть как-то потянуть время, но сделать этого девушка не решилась, поэтому покорно последовала за своим мужем, заметив как он передал в руки Булата простыню, которую потом покажут как выполнение супружеского долга. С каплями крови, всё как положено.
Дома всё еще продолжалась гулянка по случаю свадьбы.
Вернее шел её второй день.
И по-хорошему они с Бураном тоже должны были присутствовать и быть вместе со всеми, но Булат обо всем договорился.
Майя понимала, что всё это происходит из-за глаз, потому что было бы большим не уважением ходить в тёмных очках перед старшими, но снять их он уже не мог. Странно, что за время их поездки Булат ни разу не поинтересовался, что происходит и почему друг в таком странном виде, даже когда прошло несколько часов.