Хозяин горы
Шрифт:
Здесь её муж был совсем другой.
Он стал выглядеть более диким, но при этом стал настоящим, выпуская наружу всю свою душевность и хищную сущность.
Больше ему не нужно было скрывать от окружающих ни свою скорость, ни свою реакцию, поэтому он стал двигаться куда более быстрее и как-то резче. Но при этом появилась в нем эта внутренняя теплота и какая-то душевная стабильность.
При всех своих изменениях сейчас он был расслаблен и счастлив.
А еще ходил, как и все мужчины полуобнаженным и босоногим, в одних только
Сейчас он выглядел и вел себя как настоящий медведь – только что говорил, как человек.
И кушали здесь в основном все руками, что казалось удобным, хотя и не привычным.
– Кудряшка! А Шмель где опять? Его ветром по льдине не сдуло случайно с его вечными диетами? – пробасил отец, обращаясь к Ладе, на что хорошенькая кудрявая девушка только чуть сморщила носик:
– У Нефрита контракт, пап! Через неделю съемки в Барселоне, поэтому ему никак нельзя поправляться еще как минимум дней шесть!
– Когда он уже бросит эту свою работу? Что это за работа вообще – крутить задом перед фотографом?
– Просто мой Нефрит очень красивый, - не без гордости заявила девушка, - За его красоту ему и платят большие деньги. И потом, ты ведь не хочешь, чтобы Клаудия разорилась и её фирма стала банкротом?
Эти слова были сказаны немного лукаво и медведи стали подхихикивать и пихать друг друга локтями в бока.
– А если она разориться, то приедет на наши ледник жить окончательно?
– Не знаю, пап.
– Пусть разориться! Я найду ей здесь работу по душе! Будет моим личным шеф-поваром по суши!
– Только смотри, чтобы поблизости не было мусорки, - хохотнул Лютый, чуть выгибая бровь, за что батя кинул в него котлетой, которую его старший сын смеясь поймал и спокойно съел.
– Поумничай мне тут еще, глиста самочки тюленя!
И снова все хохотали и вспоминали какую-то историю про отца и Клаудию, которая оставила грозного батю без любимой рыбки.
– Она все равно ко мне приедет! Соскучится и приедет! – бурчал отец, целуя малышню, которая радостно ползала по нему, не переставая.
– Скорее ледник растает, пап, - с улыбкой качал головой Нефрит, заходя на кухню со стаканом воды и голодным блеском в неоновых зеленых глазах невероятного оттенка.
Майя смеялась со всеми, хотя иногда не понимала о чем речь.
Просто смех мужчин был настолько искренним и заразительным, что невозможно было просто сидеть и молча кушать. Даже строгая Аминка расслабилась, смеялась и перестала обращать внимания на то, что Морозный сидит рядом с ней, как её законная пара.
Так, как сидели здесь все медведи рядом со своими маленькими человеческими женами.
Но было в этой семье еще кое-что, отчего дух щемило от нежности и непередаваемой теплоты – это то, каким было отношение всех мужчин к малышам.
Медведи их обожали.
Всех без исключения.
При чем, часто было трудно понять, где и чьи дети.
Создавалось стойкое ощущение, что малыши
Малышей Янтаря и Ягоды было сразу видно – они были огненно-рыженькими, как их мама, и с глазами цвета солнца, как у их папы.
А еще малыш Мии и Севера отличался от остальных своим пронзительным взглядом синих глазищ и иссиня-черными волосами. Хотя, если бы не цвет глаз, можно было бы подумать, что он сын Карата, потому что малыш прибежал к нему сразу же, стоило только Карату войти в дом на порог.
– Сыночек мой! – целовал его разомлевший Карат, прижимая к своей обнаженной груди, а малыш обнимал мужчину своими ручками, и мурчал, словно котенок, уткнувшись к его мощную шею, - Опять ты не спишь, разбойник. И сестрёнка твоя не спит.
Батя только крякнул и гордо приподнял подбородок, пробасив:
– Помяни моё слово, хитрожопый друг мой – эта маленькая заноза даст просраться нам всем, когда немного подрастёт! У неё только один клык прорезался, а она уже рычит и кусается! За день прокусила мне палец в четырех местах!
Карат только хохотнул на слова бати, которые были сказаны не в укор, а с такой гордостью, словно он только этого и ждал от малышки. И поэтому сейчас был искренне счастлив.
– Не забывай, что Кристал чистокровная кадьячка. Она и должна такой быть. В её венах течёт огонь её предков. Думаю, она станет первой королевой рода Кадьяков.
– Ещё как станет! – тут же закивал батя, а Карат задумчиво продолжил, гладя по спине малыша, которого видимо просто обожал:
– Тогда и ты запомни мои слова, дружище – этот мальчишка добудет трон своей сестре и переплюнет еще меня в мантии серого кардинала. Человеческая мудрость и кровь Севера сделают его умнейшим среди всех Кадьяков.
– А я бы просто хотела, чтобы он стал Хранителем своего рода, - тихо улыбнулась Мия, с обожанием глядя на сыночка, который уютно устроился на груди Карата и уже засыпал. Его длинные густые черные реснички подрагивали и блаженно закрывались.
– Судьба все расставит по своим местам, моя дорогая, - улыбнулся Мие Карат и чуть откинулся назад, чтобы уложить на себе малыша удобнее, - Север пытается уложить спать Кристал, но, кажется, у него это не очень хорошо получается.
– Пойду, помогу ему, - тут же поднялась из-за стола девушка.
Майя не заметила за собой, как тоже разомлела от общей атмосферы тепла, уюта и веселых душевных разговоров.
Разомлела настолько, что привалилась плечом к груди Бурана, чувствуя себя в этот момент такой непозволительно счастливой. А он приобнял её и поцеловал в макушку у всех на глазах.
Странно, но теперь, в круг семьи, это не казалось чем-то непозволительным.
Даже если все это видела Амина.
Увидела и отвела глаза.
Теперь она тоже была не одна, к этому только нужно было привыкнуть и понять. Потому что если берсерк влюбился, то своего уже не отпустит и никому не отдаст.