Хозяин моей судьбы
Шрифт:
— Ну конечно! — чуть не плача запричитала она. — Все вокруг сегодня против меня! Я смертельно устала, проголодалась, я выбита из колеи и до смерти расстроена. Так нет, всего этого мало — надо, чтобы порвались мои любимые, мои единственные кожаные брюки!
— Но неужели их невозможно зашить?
— Только не надо утешать меня сказочками о волшебной игле! Я не желаю ходить в заплатах, словно какая-нибудь оборванка! — вспылила она. — Но, самое, страшное, я не могу себе позволить купить новые!
—
— Никогда не надо полагаться на первое впечатление от собеседника, — буркнула Роми. — Возможно, человеку со стороны трудно поверить в то, что специально ради этой поездки я продала часть домашних вещей, и выгребла подчистую все свои сбережения за несколько лет работы.
— Да, в это нелегко поверить, — сдержанно заметил Клод.
— Вот-вот! А между тем я копила деньги целых три года, экономя на всем, на чем только можно. — На платьях, которые скрывали бы ее чересчур уж аппетитные формы, на книгах, скрашивающих одиночество длинных вечеров, могла бы она сообщить ему…
— Неужели даже на таких шикарных прическах? — иронически спросил Клод.
Роми коснулась ладонью своего стриженого затылка и сверкнула довольной улыбкой. Однако тут же помрачнела и доверительно сказала:
— Прическа — это отдельная история. Всю жизнь у меня на голове, было черт знает что, а поскольку я ужасно хотела понравиться матери, мне пришлось постричься и покраситься.
— Даже покраситься? — хмыкнул Клод. — Ну, уж это-то зачем?
— Если бы вы видели меня полгода тому назад, то не задавали бы таких вопросов. А мама… мама такая красивая на папиных фотографиях… Я боялась разочаровать ее…
— Если она настоящая мать, то приняла бы и полюбила своего ребенка, каким бы он ни был, — резонно заметил Клод.
— Ясное дело. Думаю, она бы и приняла. Но мне хотелось, чтобы она имела возможность гордиться мной!
А как можно гордиться лохматой, близорукой и толстой дурнушкой? — мысленно закончила она. Клод, кажется, удовлетворился ее ответами.
— И все-таки пойдемте пить чай! — громогласно объявил он и, подхватив Роми под локти, извлек девушку из деревянной ловушки.
— Не обижайтесь, что накричала на вас, — чуть смущенно сказала Роми, приглаживая разорванные брюки. — Слишком сильное потрясение… Мы с отцом так надеялись на эту встречу. Мать ушла от нас, когда мне не было еще и семи лет. И тогда я впервые увидела отца плачущим. Он прорыдал несколько дней. Представляете, какое это было испытание для маленькой девочки?
— Думаю, что да, — негромко отозвался Клод.
— Мне эти дни показались целой вечностью. Хорошо еще соседи жалели и кормили меня все это время. Если бы не они, я, пожалуй, умерла бы от истощения…
Роми не стала рассказывать,
— Да, многое вам пришлось перенести, — чуть дрогнувшим голосом заметил Клод.
— И все-таки отцу, я думаю, было еще хуже. Мать была для него всем — его миром, его душой, его жизнью. Бедный папа! Он стал совсем другим человеком после того, как она ушла от нас.
Глаза Клода недобро сверкнули.
— Есть такие женщины, которые притворяются жертвами, а по сути своей являются хищницами, — заметил он. — Они вползают к своему несчастному избраннику в душу, лишают остатков разума и, рано или поздно, тем или иным путем, загоняют в гроб.
— Отец после ухода матери пристрастился к выпивке, — неохотно призналась Роми, — и это, конечно же, послужило причиной того, что он никак не мог найти постоянного места работы. Пьяниц, в строительном деле не терпят. Впрочем, худо-бедно, но дела стали понемногу налаживаться. Поначалу помогали друзья отца и соседи. Ходить за покупками и готовить пищу я научилась очень быстро. Для такой работы, слава Богу, не требуется великого ума.
Клод крякнул с досады:
— Это что же, получается? — спросил он сквозь зубы. — Отец свалил на малолетнюю дочку всю домашнюю работу?
Роми отрицательно замотала головой.
— Это была его не вина, а скорее беда! — с горячностью заявила она. — Папа впал в хроническую депрессию. А когда мне исполнилось пятнадцать, он упал со строительных лесов и с тех пор прикован к инвалидной коляске. Нетрудно представить, как человек после такого несчастья должен относиться к жизни, в которой ему никогда и ни в чем не везет.
— Представить нетрудно, — кивнул угрюмо Клод. — Хотя, как мне кажется, ему совершенно определенно повезло с дочерью…
Роми покраснела и поспешила продолжить:
— Он обожал мою мать. Боготворил. Несмотря ни на что! По вечерам мы сидели вдвоем, и он рассказывал о вечеринках, на которых они были вместе, о том, как она притягивала к себе людей, какая она остроумная, пленительная, ошеломляюще красивая. — Роми грустно улыбнулась. — Только зачем я вам все это рассказываю? Вы с ней встречались и знаете ее лучше меня.
Она с затаенной надеждой взглянула на него, словно ожидая продолжения, но Ларош лишь уклончиво кивнул в ответ.