Хозяин моей судьбы
Шрифт:
Питер О’Тул — рыжеволосый, красивый, самоуверенный ирландец лет двадцати пяти — был руководителем реставрационных работ.
Почему ей взбрело в голову, что он с интересом поглядывает на нее — близорукую толстушку с невыразительным, как ей всегда казалось, лицом, одевавшуюся по причине недостатка денег в бесформенные платья? Но в тот вечер, когда он пригласил ее поужинать и признался, что ему по вкусу пухленькие девочки, она поверила ему как самой себе! Вино и веселая легкая болтовня вскружили ей голову, и дальше из нее можно
Она ревела всю ночь напролет. Увидев утром в зеркале свое раскрасневшееся опухшее от слез лицо, она прокляла себя за бредовую мысль о том, что может понравиться хоть кому-то на этом свете, ибо она была, есть и навсегда останется, никому не нужной дурнушкой.
О том, что Питер О'Тул выиграл спор, вскоре знала вся бригада. Куда бы она ни пришла, кровельщики, каменщики, плотники, садовники, штукатуры, багетчики глумливо ухмылялись и за ее спиной показывали на нее пальцем.
Роми пришлось уйти из реставрационной бригады, и на сегодняшний день она не имела постоянной работы, довольствуясь лишь случайными заработками. От влечения к Питеру, разумеется, не осталось и следа. К тому же с тех пор привычка встречать в штыки любую попытку ухаживания закрепилась за ней…
В кухне стало удивительно тихо. Казалось, с уходом Клода Лароша из этого места ушла вся жизненная энергия и воцарилась пустота. Помешав содержимое кастрюли и проглотив слюнки от распространявшегося вместе с паром умопомрачительного аромата, Роми устало села за стол и опустила голову на руки…
…И очнулась оттого, что чья-то рука осторожно коснулась ее плеча.
— Ну, что еще?.. — недовольно пробормотала она, поднимая сонное лицо.
— Стол накрыт, и я ухожу, — сказал ей на ухо Клод. — Кровать наверху я на всякий случай застелил, — вы уж меня простите. Надеюсь, вы справитесь с остальным сами?
Роми вяло кивнула и чуть ожила, увидев, что прямо перед ней стоит тарелка с паштетом и соусница с ложкой, а ноздри щекочет, совершенно божественный запах неведомого ей яства.
— Боже, как я проголодалась! — вырвалось у нее.
Вспомнив про Клода, она покосилась на него и обнаружила, что он навис над нею и, снисходительно улыбаясь, чего-то ждет.
— Спасибо за все! — на всякий случай сказала она. — Не знаю, чем я заслужила такое внимание, но все равно я вам страшно благодарна за помощь!
— Разве я мог оставить одинокую беззащитную девушку один на один с ее бедой? Я перестал бы себя уважать после этого, — с легкой хрипотцой в голосе произнес он. — Утром я вас проведаю…
— Нет! — отрицательно мотнула головой Роми. — Я вам этого не разрешаю. Вы не должны…
— Итак, до утра! — невозмутимо сказал он и
Роми словно жаром опалило, она вырвалась, а с губ само собой слетело упрямое:
— Нет, я не разрешаю! Клод чуть пожал плечами:
— Есть такая вещь, моя милая, как чувство долга. А потом в душе я самым корыстным образом рассчитываю на ответный жест с вашей стороны…
Роми густо покраснела. Человека ждет дома неотразимая красавица Сильви, а он делает двусмысленные намеки другой женщине. Неужели все мужчины думают только об одном? — с тоской подумала она и, прокашлявшись, ответила:
— Боюсь, мне нечем вас отблагодарить.
— Как знать, как знать, — многозначительно ответил Клод. — Сладких вам снов, Роми Стэнфорд, и до утра!
5
Утро для Роми началось с того, что в самую глубь ее сна ворвался настойчивый звонок телефона. Еще не вполне проснувшись, она соскочила с постели, слетела вниз по деревянной скрипучей лестнице и вбежала на кухню. Контактные линзы она впопыхах, разумеется, не успела надеть, так что не сразу поняла, что темное пятно на стене и есть тот самый старомодный телефонный аппарат, который она искала.
Найдя на ощупь телефонную трубку, она прижала ее к уху и воскликнула:
— Алло!
— Дорогая моя! — ворвался в комнату материнский голос — теплый, игривый, чуть хрипловатый. Роми замерла. — Отчего ты так долго не брала трубку? Впрочем, ладно, не в этом дело. Слушай меня внимательно и не прерывай: за разговор платит твой отец.
— Отец? — изумленно воскликнула Роми. Неужели это возможно? — подумала она и спросила: — Ты с папой?
— Слушай и не перебивай, — нетерпеливо прервала ее София. — Мне, конечно, очень жаль, что я не смогла встретить тебя, но пришлось срочно перебираться в Англию. Никому об этом не говори! Поняла? Никому! Обещай мне!
— Если ты просишь, то конечно, — растерянно ответила Роми.
— Ты ведь все равно собиралась на какое-то время остановиться у меня? В любом случае тебе придется присмотреть за коттеджами, — тараторила без передышки София. — Теперь они твои, и, стало быть, у тебя будет больше заинтересованности в этом. Принимай приезжающих туристов-квартирантов, если таковые появятся, проблемы постарайся разрешить самостоятельно. Ты ведь взрослая девочка. Обо всем, что сделала, расскажешь мне потом. Ты ведь не подведешь меня, Роми?
— Разумеется, но…
— И самое главное, дитя мое! Если встретишь человека по фамилии Ларош, держись от него, как можно дальше!
— Ларош? — ошеломленно переспросила Роми.
— Клод де Ларош. Он сущая свинья! — бушевала мать. — Дьявол с улыбкой херувима. Он хочет заполучить мои дома, Роми. Не дай ему сделать этого. Они твои, поняла? Ты не должна продавать их ему.
— О Боже! — У Роми все перепуталось в голове, и она уже ничего не понимала. — Но почему я не должна?..