Хозяин музея Прадо и пророческие картины

Сьерра Хавьер

Дон Хулиан продемонстрировал белозубую улыбку в знак согласия.

— И вы приходили вчера к Марине, чтобы дать мне совет держаться от Фовела подальше?

Он кивнул:

— Я располагал лишь адресом вашей девушки, где искать вас я понятия не имел. Как инспектор я получил возможность проверить журнал посещений библиотеки в тот день, и там значились только ее данные. Я знал о ваших походах в музей, что доктор Фовел вьется вокруг вас, но не представлял, как его выследить. К счастью, как я предполагал, оказалось несложно заставить вас прийти в определенное место.

— Несложно?

— Да. Одна из слабостей доктора

заключается в том, что он подбирает единомышленников одного и того же типа. Молодых людей, любознательных и податливых. И после двух или трех свиданий всегда приводит их к «Глории». Обязательно, — пояснил он, потирая руки и выпуская изо рта пар. — Фактически старик проявляет интерес к любой картине, которая имеет хотя бы отдаленное отношение к смерти и Габсбургам. И я придумал, как можно поторопить события, полагаясь на его привычки. Я надеялся, пробудив у вас интерес к Тициану, заставить подойти к его картине во время очередного визита в музей. Тогда оставалось только дождаться, когда появится доктор и… цап!

— Цап?

— Хе-хе. Вы не в курсе, но я все подготовил для того, чтобы схватить его сегодня днем. Жаль, что Фовел не пришел…

Я был ошеломлен. Де Прада и я миновали аллею статуй, шагая под сенью голых ветвей каштанов и орешника, походивших на скелеты. Вместе мы направились к берегу пруда Ретиро. Прогулочные лодки уже убрали на ночь, и на дорожке, окаймлявшей берег, гуляла парочка влюбленных, да трое мужчин занимались спортивной ходьбой. В тот момент я повернулся к своему спутнику в надежде, что он продолжит тему и скажет что-нибудь еще. Нечто такое, что объяснит, почему Фовела не заметили рядом со мной около «Глории».

— Хитро придумано — оставить Марине вырезки из журнала с рисунком мумии Карла V, — произнес я.

— Ба! — фыркнул он с интонацией, напомнившей мне кота, объевшегося сметаны. — Я мог использовать любую вещицу того времени. Проклятые Габсбурги считали, что картины живут!

— Вы говорите так, словно вас это раздражает.

— Да, если честно. Представьте: Карл V умер с отражением «Глории» в глазах. А затем его преемник, великий Филипп II, король Эскориала, скончался в своих апартаментах в окружении картин, убежденный, что они способны облегчить боль, словно они были живыми существами, чуть ли не потусторонними пришельцами.

— Вы не первый, кто говорит подобное, — заметил я, вспомнив старого монаха отца Хуана Луиса из Эскориала.

— Да. К сожалению, этот бред получил широкое распространение в ту эпоху. И он повлиял также и на простых подданных, которые заразились безумными идеями.

— Заразились? Что вы имеете в виду?

— Идеи заразны, сеньор Сиерра. И по этой причине я нахожусь тут. Чтобы предотвратить новую эпидемию. Вы знаете, что вскоре после смерти Филиппа II в стране нашлись люди — миряне и клирики, — утверждавшие, будто видели, как душа короля возносилась из чистилища в Царство Небесное?

— Однако…

— Однако они были! Например, кармелит брат Педро из Мадере-де-Дьос утверждал, что данное событие произошло на восьмой день после кончины короля. А много лет спустя другие люди вроде моего тезки брата Хулиан де Алькала, не постеснялись говорить, что видели неподалеку от Паракуэльос-де-Харама два необычных цветных облака, слившихся в одно в тот миг, когда душа монарха возносилась на небеса.

— Ну и ну! НЛО.

— Не болтайте

чепуху! Видение брата Хулиана приобрело широкую известность. На него ссылались в своих текстах многие современники, и оно оформлено документально, как полагается. Событие произошло в конце сентября 1603 года. Кстати, о видении говорили так много, и столько оно породило слухов, что сам Мурильо написал картину для монастыря Святого Франциска в Севилье. Уму непостижимо, до чего она напоминала «Глорию»! Вообразите, из земли поднимается столб огня, символизирующий чистилище, а в небесах открывается просвет, в нем угадывается Мадонна, встречающая монарха. Наши короли не только верили в чудеса, которые не укладывались в рамки католической доктрины, но создали также целое мистическое направление в живописи. Оно, имейте в виду, не приносит пользы современным людям.

Я позволил дону Хулиану закончить речь, дождался, пока он достанет сигарету из кармана пиджака и его зажигалка вспыхнет маячком посреди парка Ретиро, и только потом предпринял первую попытку положить конец беседе. В его рассуждениях меня насторожил один момент: он явно превышал свои полномочия инспектора Наследия. И был ли де Прада действительно инспектором? Как я мог проверить? В любом случае перепады настроения этого господина, переходившего от резкости к экзальтации, начинали меня раздражать.

— Скажите, — произнес я, намереваясь незаметно подготовить отступление, — вы ведь хорошо знаете вкусы Фовела?

— Достаточно хорошо. Старомодный шарлатан. Реликт из другой эпохи. Почти как вы. Он подвинут на всех этих вещах.

Я сделал вид, будто пропустил мимо ушей грубость, но мой собеседник проявил настойчивость:

— Ну-ну, не обижайтесь. Мы живем в конце XX века. Человек полетел на Луну. В каждом доме у нас телевизор. Путешествие из Парижа в Нью-Йорк рейсом «Конкорда» занимает менее четырех часов. Какой смысл продолжать занудствовать о мистике, явлениях покойников или чудесах? Кому нужны сегодня святые с их способностью находиться в двух местах одновременно, если физики уже задумываются о возможности телепортировать элементарные частицы из одной части вселенной в другую? К чему глотать истории о том, как ведьмы летали на метле, если сейчас полно наркотических веществ, которые обеспечат вам похожие ощущения?

— Значит, вы все это мне говорите из-за того, что я работаю в журнале? И поэтому вы за мной следите. Боитесь, что я опубликую материал на основании рассказов Фовела, и у вас подобная перспектива вызывает раздражение.

Хулиан де Прада сразу сделался очень серьезным.

— Послушайте, вы еще очень молоды, у вас есть способности и перспективы. Время дорого, и нечего терять его на всякие глупости. Получайте образование. Добивайтесь ученой степени. И прекратите совать нос в дела, которые вас не касаются или…

— Или что? — с нажимом произнес я, отворачиваясь от пруда.

— Или вы лишитесь будущего. Не отмахивайтесь от моих слов. Истории, какими развлекает вас доктор, он прежде рассказывал многим молодым людям. И все они в конце концов сошли с ума, поверьте.

В последних фразах дона Хулиана сквозила не угроза, а искренняя и необычайная озабоченность. Я плотнее укутался в куртку, словно обдумывая его совет, и после короткой паузы пробормотал, не отрывая взгляда от конной статуи Альфонсо XII, видневшейся на противоположном берегу пруда: