Хозяин музея Прадо и пророческие картины
Шрифт:
— В легенде о копье Христа есть любопытный эпизод. Однажды, вернувшись из последнего саксонского похода, Карл Великий свалился с седла. Небесный огненный знак — молния или комета — испугал его, и бесценный талисман выскользнул из рук и упал на землю. И одновременно в соборе Аахена из надписи «Карл Принцепс», выведенной на балке, разделявшей нижний и верхний ярусы, исчезло слово «Принцепс». Все это являлось дурным предзнаменованием. Вскоре Карл Великий умер. Похожая история приключилась и с Фридрихом Барбароссой. Он выронил копье, переправляясь через реку в Турции. Сомневаюсь, что наследник великих воинов желал предстать на портрете иначе, нежели сжимая копье судьбы твердо и уверенно. В точности, как ты видишь на картине.
— Следовательно,
— Хороший вопрос, — улыбнулся маэстро. — Зимой 1548 года Тициана пригласили в Аугсбург, чтобы написать портрет Карла V. Живописцу уже исполнилось шестьдесят лет, и его здоровье вызывало опасения, хотя, конечно, оно было намного лучше физического состояния императора. Да, Карл разгромил немецких протестантов под Мюльбергом, но никто не знал, как долго он проживет. Известно, например, что в тот период кесарь несколько раз возвращался к мысли нанять в качестве личного астролога Джона Ди, уважаемого английского ученого. Императора интересовало, сколько лет жизни отпущено ему судьбой. Ди славился как предсказатель и изготовитель магических талисманов. Шесть лет спустя в Лондоне он составил гороскоп самому Филлипу II. И хотя во времена, когда создавалась картина, Джон Ди путешествовал от одного королевского двора Европы к другому, считается, что с императором он так и не встретился. Возможно, сам Ди или кто-нибудь из его почитателей вроде Хуана де Эрреры — архитектора, который позднее руководил строительством Эскориала для сына и наследника Карла, — вспомнил, что существует испытанный способ продлить жизнь: необходимо сделать портрет человека с чудотворным артефактом.
— Вы меня поражаете, доктор. Вам снова удалось увязать все концы воедино.
— На самом деле вовсе не я это делаю. Я лишь демонстрирую определенный подход к истории, а она сама прядет и связывает нити.
Я молча размышлял над его последними словами. Забыл, что пришел в музей из-за мистера Икс, который предостерегал, что уроки человека, стоявшего сейчас рядом, чреваты пагубными последствиями. Но почему? Все, что я до сих пор услышал из уст Фовела, вызывало восторг. Он приучал меня к новому методу анализа прошлого, принимая за основу духовное начало, мировоззрение главных действующих лиц, а не сухие даты сражений и документы, которые часто тенденциозны или подвергаются фальсификации. Что плохого можно усмотреть в познавательных лекциях? Почему желание взглянуть на историю с подобного ракурса приводит в ярость мистера Икс? Я попытался прогнать тягостные мысли и, вдохновленный стремлением к новым открытиям, задал Фовелу следующий вопрос. Решил не смотреть на часы, отсчитывая минуты до конца своего посещения.
— Скажите, доктор, а существуют ли другие картины, где бы изображались реликвии, обладающие такой же силой?
— Разумеется! Одна из них тебе наверняка понравится. Она была написана уже после смерти императора, в эпоху Филиппа II. И поверь, картина представляет собой не менее сложную головоломку, хороший вызов интеллектуальным способностям. Хочешь взглянуть?
— Естественно, — улыбнулся я.
Глава 11
Святой Грааль из Прадо
Маэстро и я проделали обратный путь по галерее, вновь прошли мимо «Глории» и спустились по лестнице из ротонды в вестибюль первого этажа. В соседнем маленьком зале со сводчатым потолком и кремовыми стенами находилась, по словам маэстро, еще одна фундаментальная работа, являвшаяся составной частью арканона: «Тайная вечеря» Хуана де Хуанеса.
— Добро пожаловать в зал Святого Грааля! — провозгласил доктор, и его слова грянули эхом в пространстве пустого в тот миг зала.
Фовел подвел меня к работе Хуанеса. Увидев ее, я очень удивился. Композиция была пронизана светом, написана яркими красками и отличалась тщательной проработкой деталей, но в сравнении с огромным всадником в рыцарских доспехах из
— Обрати внимание, панель предназначалась для алтаря церкви Святого Эстебана в Валенсии, впрочем, как и большинство работ, представленных в этом зале. А точнее, она задумывалась как украшение на крышке дарохранительницы, где после литургии хранятся святые дары — тело и кровь Христова. Хуанес написал картину в годы правления Филиппа II. Изобразил Иисуса в окружении двенадцати апостолов в момент утверждения таинства причастия. Как ты можешь убедиться, композиционно картина напоминает фундаментальную фреску «Тайная вечеря», созданную Леонардо шесть десятков лет ранее в Милане. Хуанес видел ее копию, находившуюся в кафедральном соборе Валенсии. Но между двумя произведениями есть существенные различия. В работе Хуанеса у всех апостолов, кроме Иуды Искариота, над головой обозначен нимб святости с вписанным в него именем. На столе лежит хлеб, стоит графин с вином, тарелки пусты, в руке Мессии сияет священная гостия, а центральное место в композиции занимает чаша Грааля, что особенно важно.
— Почему?
— Грааль, написанный Хуаном де Хуанесом, — реально существующий сосуд. Чаша из агата, инкрустированная золотом, жемчугом и изумрудами, хранится со времен Средневековья в соборе Валенсии и признана подлинным Святым Граалем, из которого пил вино Христос на тайной вечере.
— Что, несомненно, является лишь красивой легендой, — заметил я.
— Я не стал бы говорить о фальсификации столь категорично. Грааль, изображенный Хуанесом, имеет право претендовать на подлинность, пожалуй, единственный из всех аналогичных артефактов, которых в Европе множество.
— Вы тоже верите, что это настоящий Грааль?
— Дело не в вере. Агатовую чашу из собора Валенсии изучали известные археологи, и в результате не осталось сомнений, что роскошная чаша из зеленого агата была сделана в восточной мастерской в Египте или Палестине и датируется первым столетием до Рождества Христова. Подобного рода сосуды в то время имели большую ценность, и нет ничего невероятного в предположении, что среди утвари какого-нибудь богатого иудея из Иерусалима, например, Иосифа Аримафейского, могла оказаться такая вещь.
— Но глупо делать из всего вышесказанного вывод, будто именно она стояла на столе во время тайной вечери. И еще, каким образом чаша очутилась в Валенсии, хотя ей полагалось находиться в Израиле?
— На этот вопрос ответ есть. И он интересный.
— Продолжайте, доктор.
— Смотри, что получается: до прибытия в Испанию сосуд, который изобразил Хуанес, почти три столетия находился в Риме. Правда, сначала нужно принять допущение, что Святой Петр привез его с собой в город, считавшийся тогда столицей мира, где так называемая папская чаша переходила от одного христианского владыки к другому. Лично мне эта гипотеза представляется более здравой, чем утверждение французских и саксонских средневековых авторов, доказывавших в XII веке, что Иосиф Аримафейский привез ее на территорию нынешней Великобритании сразу после смерти Мессии на кресте. Вздор! Зачем было Иосифу ехать в такую даль, тем более что Британские острова в то время не представляли интереса? И как получилось, что не существует ни одного свидетельства или документа того времени, который подтверждал бы достоверность данного факта?
— Но не следует забывать, что история раннего христианства полна упоминаний о совершенно невероятных путешествиях, как, например, путешествие апостола святого Иакова в Испанию. Все это мифы.
— Но я говорю не о мифе! — прогремел в зале его голос. — Нет сомнений, что папская чаша существовала и переходила из одних папских рук в другие в Риме в течение первых столетий нашей эры.
— В таком случае как драгоценная реликвия попала в Испанию?
— Я объясню. Тебе известно, что первые христиане подвергались жестоким преследованиям со стороны ряда римских императоров?