Хозяин усадьбы Кырбоя. Жизнь и любовь
Шрифт:
— Пошел искать другую дурочку, — сказала Лонни Ирме. — Интересно бы посмотреть. Хочешь, пойдем за ним, посмеемся!
Но нет, Ирма не захотела, она не понимала, над чем собирается смеяться Лонни. Так они и просидели в своих креслах до конца программы. Однако светлое настроение уже не возвращалось к Ирме: печальная судьба несчастной девушки не волновала ее, словно и здесь дело не обошлось без какого-то смешного плешивого старика. Лонни же все больше загоралась и уже не могла молчать. Казалось, она готова сама вспрыгнуть в экран и рассудить все по-своему.
— Знаешь, Ирма, — говорила Лонни, — если бы я сделала тебе что-нибудь такое, как эта мерзавка, меня следовало бы удавить или отравить крысиным ядом. Да, крысиным ядом! Это легко устроить: возьми бумагу с мушиным ядом, возьми побольше — и дело с концом. А этого мужика я застрелила бы из-за угла! Не беспокойся, я бы нашла человека, который прикончил бы его.
Однако под конец все разрешилось хорошо: многострадальная невинная любовь добилась победы, а коварная интриганка получила по заслугам — возлюбленный
— Видишь, как хорошо, что ты не подсыпала этой ведьме крысиного яду и не застрелила молодого человека из-за угла. Тогда бы все кончилось несчастливо, не как теперь…
— А ты веришь тому, что показывают в кино? — удивилась Лонни. — Ступай посмотри, увидишь, как бывает на самом деле: невинная девушка попадает под поезд, а злая ведьма в белом платье идет под руку с молодым человеком к алтарю. Я знаю, со мной это уже случилось.
— Но ты же ни разу не ходила к алтарю, — сказала Ирма, ничего не поняв.
— Так, значит, я — эта злая ведьма? — чуть обиженно спросила Лонни.
— Нет, дорогая, — испугалась Ирма: ей показалось, что она выболтала свои мысли, в которых она действительно сравнивала Лонни с дурной девицей, а себя — с хорошей. — Но ты ведь и под поезд не попадала.
— Попадала, даже два раза, — сказала Лонни. — Целых два раза в своей жизни. Ну, конечно, про себя, мысленно… Два раза была в когтях у такой вот ведьмы. Но если приведется в третий раз, то ведьме подсыплю крысиного яду, а в парня-прохвоста, который дает себя за нос водить, пущу пулю из-за угла, чтобы знал… это тебе за то, что невинная девушка бросается под поезд, а ведьма выходит замуж…
— Но ведьма же не вышла замуж, — попыталась возразить Ирма.
— Конечно, вышла, уж мне-то ты не говори! — горячо возразила Лонни. — Ведьма-то и вышла, а та, другая, попала под поезд, та, невинная и честная, которая любила всерьез. Настоящая любовь всегда кончается где-нибудь под колесами. Вот как на деле, не то что в кино.
— Но мы же сейчас говорим о кино, — сказала Ирма.
— Конечно, о кино, — ответила Лонни. — Но в кино — ложь, понимаешь. В кино побеждает настоящая любовь, а в жизни — ведьма, вот о чем я тебе говорю. Я-то знаю, два раза бросалась под поезд. Правду сказать, второй раз я хотела под трамвай или под автомобиль броситься, потому что поезда долго ждать, а трамвай и автомобиль — тут как тут, бросайся сколько хочешь, а уж он переедет. В кино тоже показывают, что молодые девушки бросаются под автомобиль, потому как это легче, чем под поезд. И вернее! Смерть в кино показывают куда вернее, чем любовь, — смерть, шляпы и платья. Из-за этого стоит ходить в кино. Если уж парижская мода, так парижская мода, а не какой-то там обман, как с любовью. В модах не надо обманывать, как в любви, поэтому я люблю моды больше, чем любовь. Любовь — это, знаешь, дорогая, для детей и дурочек, а моду может оценить любой здравомыслящий человек. Моде можно научиться в кино, если смотреть с толком. Но люди не смотрят с толком и потому видят неправильно, видят любовь и злятся, как я сегодня, — этот плешивый замутил мне мозги. Вздыхает, охает, как будто любовь в том, чтобы охать! Это же чистый обман! Потому как, поверь мне, он ведь и не вздыхает, только притворяется, что вздыхает! То же, что и в кино! Показывают, что невинная девушка выходит замуж за парня, а ведь все наоборот — выходит замуж коварная ведьма, потому что мужчины глупы. В любви мужчины прохвосты…
Так говорила Лонни Ирме о кино и любви, когда они не спеша шли домой. Но Ирма почти не слушала ее, занятая своими мыслями. Она размышляла о том, с какой радостью возвращалась со своей новой работы домой, как сердце ее наполняло ощущение, будто она родилась заново. И какая веселая пошла она с Лонни в кино, и не жалко ей было денег, которые она решилась бросить, так сказать, на ветер.
А сейчас в груди было пусто и тягостно, словно Ирма сожалела обо всем, что сделала. Даже к своей новой работе, которая еще сегодня принесла ей столько радости, она относилась безразлично, почти неприязненно. Да и что это такое, если трезво рассудить? Всего лишь место прислуги; правда, квартира маленькая, уютная и чистая, в семье два человека, сестра и брат, люди интеллигентные, плата сравнительно хорошая — и договорились еще, что по вечерам у Ирмы будет два часа свободного времени, чтобы ходить на курсы.
Эти два свободных часика прежде всего и радовали ее поначалу. Ей придется работать на этом месте лишь до тех пор, пока она не закончит курсы, — тогда-то она непременно найдет себе работу по своему образованию. Итак — лишь несколько месяцев маеты и, так сказать, самопожертвований, а затем все трудности будут позади. Небось как-нибудь она уж проживет это время, стиснет зубы и перетерпит, раз нужно. Что еще остается делать такой, как она?
Так, размышляя про себя и слушая вполуха, что говорила Лонни, Ирма вернулась из кино если и не такая радостная, как днем, то, по крайней мере, такая же спокойная и уверенная. Ночью она крепко спала, а наутро собрала свои вещи, чтобы перебраться на новое место.
— Ну, а что тебе сердце-то говорит? — расставаясь, спросила тетка.
— Ничего не говорит, — ответила Ирма, — только ноет немножко.
— Это конечно, — согласилась тетка, — сердце никогда не бывает спокойно, к тому же у молодой. У меня, старой, и
С этим мудрым напутствием Ирма и отправилась в дорогу. Она могла бы пойти пешком со своим маленьким чемоданом и свертком, однако решила, что приехать в автомобиле будет приличнее, и взяла таксомотор, хотя очень жалко было тратить деньги.
Дверь открыл сам хозяин, он был так любезен и вежлив, что взял у Ирмы чемодан и отнес в ее комнату. Затем он рассказал Ирме, как и что заведено в доме, и прибавил под конец, что сестра уехала дня на три и, пожалуй, в первый день обед готовить не надо. Он здесь обедать не будет, а Ирма пусть найдет себе на кухне что-нибудь поесть. А в свободное время она разузнает, где находятся эти курсы, о которых она говорила, когда нанималась, — чтобы все было ясно и на этот счет. По вечерам хозяин пьет чай дома, а если не приходит, как это нередко случается, когда у него заседание, совещание или совет, он предупреждает об этом загодя. Ведь Ирма же умеет обращаться с телефоном? Да, конечно, она образованная девушка, уж по телефону-то она сумеет говорить. Главное, иногда звонят, когда его нет дома, возможно, чтобы передать какую-нибудь важную весть, и нужно сразу же записать в блокнот, что сообщили, кто говорил, какой его номер телефона. Так-то вот! Это трудновато, однако ничего, привыкнете, разовьетесь. Он и искал девушку интеллигентную, с такими гораздо легче вести дела, они понятливее. Тут не только свою работу надо знать, но и выступать в какой-то мере в роли хозяйки, в роли барышни-распорядительницы или патронессы.
— Вас это смешит? Забавно, а? — спросил хозяин и продолжал: — Но в этом есть своя мысль, в этой роли хозяйки или патронессы. Вы, видимо, недавно живете в городе и не знаете, не ведаете, что такое наше, так сказать, деловодство. Я это именно таким словом называю. Оно очень смешит мою сестру. Понимаете — домоводство, рыбоводство, деловодство и в то же время — притворство, озорство, позерство. А деловодство наше состоит в том, что один человек до умопомрачения испытывает любопытство к другому. Заинтересован прямо до сумасшествия! Свои дела, то есть свое деловодство, готов запустить совершенно, пусть они летят кувырком, так оно и бывает, зато главное: что делает другой, каковы дела у него? А потом начинаются перешептывания, догадки и пересуды. Вот вы, например, пришли сегодня сюда, а я убежден, могу даже об заклад биться или крысиного яду принять, что какая-нибудь бабенка уже шепчется с кем-то, куда-нибудь отправляется, чтобы у кого-то кое-что выспросить, не в лоб, конечно, понимаете. И стоит только вам выйти за порог, вас уже ждет в воротах, у помойки, на лестнице или где-нибудь в уголке какая-то баба или дама; она сразу же вступит с вами в разговор, мол, кто вы такая будете, кто родители, откуда вы приехали, городская или деревенская, сколько вам лет, есть ли знакомые или родственники, где они живут, какая у них должность, бедные или богатые и т. д. и т. п., ибо вопросам на этом свете нет конца. Мне, конечно, наплевать, что обо мне или о ком-то еще какая-то баба талдычит, но вам ради вашей же пользы дам совет: не слушайте этих шепталыциц и сплетниц, не разговаривайте с ними. Я хочу, чтобы мой дом не был замешан во все эти сплетни и деловодство и чтобы человека, который живет со мной под одной крышей, тоже не касались эти сплетни. Я хочу, чтобы был на свете, по крайней мере, хоть один уголок, где я мог бы отдыхать от злых языков, косых взглядов, от наветов и кривотолков — одним словом, от всего, что зовется борьбой за жизнь. Барышня Ирма, вы еще молоды, вы еще толком не знаете, что такое жизнь и борьба за жизнь. Вы не представляете еще, сколь злы и несправедливы люди, как они жестоки, сколь мало в мире прямоты, откровенности, честности, справедливости и любви, любви особенно, любви и преданности. И когда кто-то, к его великому счастью, создан немного иначе, он загнан в угол, как волк, и щелкает зубами. Поэтому, барышня Ирма, если и вы созданы чуть-чуть иначе, нежели другие люди, если ваши стремления и помыслы — так сказать, идеалы — более высоки, чем у других, то — прошу вас — никаких разговоров по углам, в воротах или у помойки, никаких шептаний с бабами и служанками, даже если они так же молоды, как вы, ибо в городе люди испорчены с малолетства, так сказать, еще в утробе матери. Если мы поймем и уважим друг друга в этом, то сможем жить вместе долго, возможно, весь свой век. Только не смейтесь! Шутка шуткой, но человек порой очень нуждается в одиночестве, хочет побыть в одиночестве или наедине с кем-то, что одно и то же, но как ты сможешь оставаться один или вдвоем с кем-то, если всюду шепот и завистливые сплетни. Ну вот, теперь распорядок нашего дома вам известен, и вы можете следовать ему, так сказать, войти в него. А что касается ваших курсов, постарайтесь все точно разузнать не сегодня-завтра, чтобы в доме был порядок, так как я и моя сестра — мы любим порядок, чистоту и порядок. Этому мы научились за границей, мы много путешествовали. К тому же мы не чистые эстонцы, у нашей матери была часть шведской крови. Об отце точно не знаем, а у матери определенно были в роду шведы. А швед любит чистоту и порядок.