Хозяин Вороньего мыса
Шрифт:
– О боги, он сорвался со скалы. Олег уже разматывал веревку.
– Я спущусь за ним, – сказал Меррик, обвязывая веревку вокруг пояса. Олег удержал его:
– Послушай, Меррик, куст не слишком-то крепкий на вид, а ты вон какой здоровый. Будет лучше, если спустится Эллер.
Меррик нехотя кивнул:
– Быстрее, Эллер, быстрее! – потребовал Меррик.
Олег и Роран удерживали веревку, Эллер слезал вниз по зазубренной поверхности скалы.
– Куст не выдержит, – прошептала Ларен глядя вниз.
– Нет, – возразил Меррик. –
Ларен поверила словам Меррика. Опустившись на колени, она прижала Таби к себе.
– Ты все правильно сделал, – сказала она, целуя замурзанные щечки, поглаживая брата ладонями по спине. – Ты можешь объяснить, что тут произошло? Клив оступился и упал?
Внезапно Таби застыл в ее объятиях, упрямо наклонил голову.
– Таби? – На этот раз с ним заговорил Меррик. – Таби, что произошло?
– Не знаю, – прошептал Таби, пряча лицо на груди у сестры. Ларен почувствовала, что он снова плачет.
Меррик нахмурился и покачал головой, озадаченно глядя на своего маленького друга. Затем он вернулся к краю скалы: Эллер, с трудом удерживая равновесие, пытался привязать бесчувственного Клива к веревке.
Эллер работал медленно, с огромным трудом, висеть, зацепившись за куст, было опасно, ибо он понимал, что если куст не удержится, то он рухнет вместе с ним и пролетит триста футов, прежде чем упадет на камни внизу фьорда. Однако Эллер старался изо всех сил, пальцы его двигались уверенно и спокойно. Наконец он справился, и Меррик подтащил Клива на веревке к вершине скалы, ухватил его под мышки и уложил на землю.
– Скорей, – велел Меррик, – надо спустить Эллеру веревку, а то он наделает в штаны и осрамит всех нас.
Ларен уже стояла рядом с Кливом. На правом виске у него проступила кровь, он еще дышал, благодарение богам, но дыхание его заметно ослабело.
– Ты думаешь, он потерял равновесие и упал? – спросила она.
– Не знаю, – ответил Меррик. – Что он делал здесь в одиночку? Как Таби оказался тут?
Меррик поднял Клива, и все они начали потихоньку спускаться вниз по крутой тропе, возвращаясь в усадьбу.
Клив оставался без сознания до позднего вечера. Потом он бредил, выкрикивал бессвязные слова на неизвестном языке, просил, Чтобы его не бросали одного, молил о помощи так жалобно, что сердце Лареп разрывалось от сочувствия к нему. Ей удалось скормить ему несколько ложек похлебки, пока Сарла нежно обмывала лицо Клива холодной водой, надеясь отогнать лихорадку.
Мужчины толковали между собой о том, что произошло, они строили вслух всевозможные догадки, вспоминая, как на этом же самом месте нашли тело Эрика, которому кто-то камнем проломил голову. Тогда все уверились, что виновен Деглин, а теперь, значит, кто-то еще напал на Клива и столкнул его со скалы? А что же Таби? Все хотели знать, как Таби оказался там и что он видел, однако малыш отказался разговаривать даже с Мерриком.
В ту ночь Ларен и Сарла по
Халлад пытался увести своего сынишку от Клива, однако Таби по-прежнему хранил молчание. Он отказывался говорить, но и не хотел отходить от Клива.
– Он очнется, я уверена, он придет в себя, – сказала Ларен. Сарла была так бледна, что Ларен опасалась, как бы она сама не свалилась. – Иди, поспи немного, я присмотрю за ним.
– Нет, ты устала гораздо больше, чем я, к тому же ты ждешь ребенка. Иди отдохни, Ларен. С Кливом побуду я.
Ларен поглядела в затуманившиеся глаза Сарлы и кивнула. Она легонько потрясла Таби за плечо:
– Пойдем, маленький. Мы теперь ляжем в кроватку и поспим. Если хочешь, можешь сегодня ночевать с Мерриком и со мной.
Таби мгновенно раскрыл глаза, он не казался сонным, даже не зевнул. Молча он взглянул на свою сестру и на Сарлу, затем покачал головой.
– Нет, Ларен, – сказал он, – я хочу спать здесь, рядом с Кливом.
Ларен попыталась оторвать Таби от кровати, однако малыш так посмотрел на нее, что рука Ларен замерла.
– Ладно, только не вздумай шуметь. Клив очень болен, Таби.
– Я знаю. – Малыш вновь свернулся рядом с Кливом, положив ручонку ему на грудь.
– Сарла разболеется, – заметил Халлад, – она стала совсем бледная, у нее тени под глазами. А держится так тихо, словно хочет спрятаться ото всех. Неужели она в чем-то себя винит? Я не понимаю, почему несчастье, приключившееся с этим человеком, так на нее подействовало. Ты должна поговорить с ней, Ларен"
– Я думаю, отец, она и Клив сблизились еще до того, как мы с Мерриком, отправились в Нормандию.
Халлад молча уставился на дочь, потом поднес к губам кубок эля и осушил его до дна.
– Может быть, я заблуждаюсь, но теперь, когда мы вернулись назад, мне кажется, они отдалятся друг от друга. Я знаю одно, отец: Клив – хороший человек, он помог мне в Киеве, пытался спасти меня, рискуя собственной жизнью.
– Этот человек – раб, во всяком случае, только что был рабом. Сарла очень добра, она может пожалеть его, однако она не испытывает никаких чувств ни к нему, ни к другим мужчинам в Мальверне.
Впрочем, если он поправится, мы можем взять его с собой в Нормандию.
– Мы? – повторила Ларен, склонив голову набок.
– Я говорил о себе и Таби, – возразил он, однако Ларен не понравился звук его голоса. Она прекрасно знала, когда мужчины разговаривают таким тоном: слегка поддразнивая, будто бы говоря правду, а вместе с тем что-то скрывая.
"Какой самодовольный у него голос”, – отметила Ларен.
– Ларен!
Она обернулась. Меррик торопливо шагал к ней, сжимая в руке осколок скалы. Он бросил камень к ногам Ларен, и она увидела на нем запекшуюся кровь.