Хозяин

Кисс Марианна

— Обязательно расскажу тебе потом, ты наверное торопишься.

— Совсем нет. Я же к тебе приехала, так что время есть.

В квартире всё как всегда. Соскучилась по своей комнате, по мягким игрушкам. Тут так уютно. Неидеально, но тут всё родное. У Селима, в идеальной чистоте, с идеальной кроватью, с роскошной мебелью, я совсем не чувствую себя дома.

— Побегу, куплю тортик, а ты пока посиди, — заглянула мама в мою комнату, когда я села на свою кровать.

— Да не беспокойся. Я не хочу…

— Ну нет,

ты не каждый день меня навещаешь, так что куплю торт и будем пить чай, — настойчиво сказала мама и я одобрительно кивнула.

Не подумала я чего-то сама тортик купить. Но эта несвобода сказывается во всём. Да и денег у меня нет.

Мама ушла за тортом, а я осталась. Легла на кровать, смотрю на мебель, на стены. И как-то вдруг тоскливо стало. Захотелось сюда, обратно, в свою комнату. И никогда не возвращаться в дом к Селиму.

Не хочу жить в крепости. Не хочу быть хозяйкой дома, где ничего не нужно делать, только лежать в кровати и приходить в спальню по зову мужа.

Хочу снова жить обычной, городской жизнью. Ходить на работу, общаться с людьми. Хочу покупать в магазине шоколадные батончики, выбирать себе одежду на распродажах, а не надевать то, что из дорогого бутика принёс слуга.

Хочу быть свободной, как раньше.

Вскоре вернулась мама. Суетливо и радостно.

— Взяла Тирамису, как ты любишь.

Мы пошли на кухню. Мама поставила чайник, а я села у окна. Смотрю в него и чувствую, слова крутятся, вот-вот сорвутся с губ. Хочу что-то сказать, но не в силах начать. Хочу вытолкнуть это из себя, избавиться наконец от тяжелой ноши.

Выговорится перед кем, как не перед мамой. Но боюсь, она всё неправильно поймёт.

Мама достаёт чашки. Улыбается. Довольная.

— Я тут как раз чай шикарный заказала. Ещё сама не пробовала, вот сейчас вместе и попьём.

— Мама, — говорю и смотрю ей в спину, — я хочу домой.

Чувствую, подбородок задрожал. Глаза наполняются слезами.

Она повернулась, обеспокоенно глянула. Поставила на стол коробочку с чаем. Присела рядом. В глаза заглядывает. Тянет ладонь.

— Он тебя обижает? — в лице беспокойство.

Что я могу на это ответить?

— Нет, — говорю.

А внутри всё кричит — Обижает мама, обижает!

— Что он сделал Элиза? Скажи мне, я мать, я пойму.

— Я не знаю, просто там я не чувствую себя свободной, — говорю и понимаю, это слабый аргумент.

— А как ты думала замужем? — ласково произносит она.

— Думала, что должна была быть счастлива, но я этого совсем не чувствую.

Она подтянула стул ко мне ближе. Вижу, как хочется ей сказать что-то ободряющее, посоветовать, но что может она посоветовать, если не знает, в чём на самом деле проблема заключается.

— Он тебя ударил? — она положила ладонь на мою ладонь, — если бьёт, то конечно, жить с таким человеком не стоит.

— Нет, не бьёт.

Я

же не могу сказать ей, что он избивает меня морально.

— Тогда что?

Я пожала плечами.

— Я не знаю. Просто хочу домой.

38

— Элька! — с порога кинулась ко мне Снежанна. — Боже, какая ты красивая. А счастливая какая!

Где это она счастье увидела?

Вот она действительно похорошела. Стоило ненадолго уйти, чтобы сейчас увидеть разительные изменения. Подруга просто сияет от счастья. В отличие от меня.

— Ну, давай, рассказывай скорее, — Снежка кивнула девушке, которая теперь работает на моём месте.

Жестом показала, что отойдёт ненадолго, а меня потянула в подсобку.

— Ой, а у нас такое, сейчас, — мы сели на стулья, — я короче, замуж тоже выхожу. За Эдика. Он предложил, а я не отказалась. Надоело в окно выглядывать, когда там кто-то на горизонте ещё появится. Может Эдька и есть — моя судьба. Он конечно не такой богатый, как твой Селим, но он меня любит и я его тоже. И я так счастлива.

— Я очень рада за тебя, — я улыбнулась, сжала её ладони, так хотелось, чтобы у неё было всё хорошо.

Снежка вдруг остановилась, перестала улыбаться, посмотрела на меня внимательно. Долго и тепло.

— Ну а ты, как ты, расскажи, что там замужем? Где были? У мамы у твоей спрашивала, она говорит, вы в свадебное путешествие поехали. Вот думаю, живут же люди. Нам с Эдиком до путешествия, как до Китая.

— Нигде мы не были, — сказала я и виновато поджала губы.

— В смысле? — нахмурила она брови, а потом улыбнулась, — а-а-а, я кажется понимаю, вы в номере всё время зависали? Вам было не до поездок.

— Вот именно, — сказала я грустно, — только не в номере, а в доме. В закрытой комнате. В четырёх стенах. Причём в тёмной.

— Подожди, подожди, я что-то не пойму никак, ты что-то не слишком весело это произносишь.

А меня снова распирает. Хочется жаловаться и жаловаться, ну не могу я скрывать от близких людей своего плохого настроения, Не могу играть роль, хоть и честно собиралась сыграть. Хотело приехать и ничего не показывать маме, заглянуть к Снежанне и не рассказать того, что у меня на душе.

Не получилось. Не могу.

У меня не так много близких людей в этой жизни, чтобы ещё и от них таить, что со мной происходит. Не для того, чтобы они знали и грустили вместе со мной, а потому что мне нужна помощь, а кто поможет, как не они.

Мне нужен совет и я не хочу, чтобы они строили иллюзии. Думали, что у меня всё хорошо. Грузить своими проблемами не хотелось, но получилось. Не смогла утаить.

— Просто, я сама не понимаю, что происходит. Он не такой, каким казался. Я заперта там и нужна только для секса, — говорю грустно.