Хозяйка Англии
Шрифт:
– Но вы, по крайней мере, соберете совет, чтобы обсудить брак вашей дочери? – уточнил Роберт.
Генрих отрицательно дернул головой:
– Я приглашу совет к обсуждению этой темы, когда сочту, что пора это сделать, и ни днем ранее. Кроме того, я должен дождаться ответа из Анжу, прежде чем начать действовать.
Глава 8
Шинон, Анжу, апрель 1127 года
Жоффруа, сын Фулька, графа Анжуйского, гладил мягкие пестрые перья молодого сапсана, который сидел у него на руке, защищенной перчаткой.
– Сир,
Голос у него стал меняться еще год назад, и теперь Жоффруа бравировал новообретенным баском. Однако в напряженные моменты его голос мог еще заскрипеть, как треснувший мельничный камень. Сейчас Жоффруа хотелось заниматься птицей, обучать ее охоте, но он знал, что нельзя ослушаться отца.
Тот стоял перед очагом и смотрел на огонь. При появлении сына он обернулся. Его рыжие волосы посеребрились на висках, в бороде тоже блестела седина, тем не менее это был крепкий мужчина в расцвете сил.
– Я получил известие.
Граф Анжуйский указал на соколиный насест возле окна, и Жоффруа пошел туда, чтобы усадить сапсана. Сначала птица забеспокоилась, забила крыльями, и этот звук заполнил паузу, пока отец и сын молчали. Юноша ласково погладил сапсана, утихомиривая его, и в это время сам тоже постарался успокоиться. Он знал, что это за известие. Достав из поясной сумки кусочек оленины, Жоффруа скормил его птице.
– Вы примете предложение короля Болдуина жениться на принцессе Мелисенде?
Его отец сцепил руки за спиной.
– Приму, если смогу оставить Анжу в надежных руках.
Жоффруа перешел к поставцу, чтобы налить себе кубок вина, а потом расправил плечи, выставил вперед ногу, то есть принял позу, как ему казалось, наиболее подобающую мужчине.
Отец смерил его недовольным взглядом:
– Не одежда и не поза делают мальчика мужчиной, а его слова и поступки. Мне нужно знать, что в мое отсутствие ты сможешь править Анжу как взрослый.
Досаду Жоффруа умерила мысль о том, что он получит власть, станет графом. Он еще сильнее выпрямился и вскинул подбородок, на котором пробивалась жидкая рыжая бородка.
– Я взрослый мужчина, – гордо заявил он.
– В словах и поступках, сын мой?
– Да, сир. Можете доверять мне.
Мрачное выражение не покинуло лица графа. Он отошел от огня и начал ходить по комнате тяжелыми, решительными шагами.
– Я рад это слышать, потому что у меня есть для тебя задача, помимо управления Анжу.
Он задержался у насеста, где птица чистила клювом перышки, а потом приблизился к сыну и развернул его к окну, чтобы рассмотреть черты его лица на свету. Волосы юноши горели жарче золота, переливались здоровым блеском, подобно оперению сапсана. У Жоффруа были синие, как море, глаза с зелеными искрами в глубине, и Фульк видел в них ум, а еще самолюбие и огонь. Жоффруа был по-мальчишески гибок; кожа его сияла чистотой, не запятнанная подростковыми прыщами, что зачастую омрачают процесс взросления. Таким сыном можно гордиться, а сможет ли он достойно нести бремя правления, покажет время.
– Справишься ли ты с этой задачей, вот что меня волнует… – Фульк отступил на шаг, но продолжал изучать сына. – У короля Англии есть для тебя предложение.
– Что за предложение? – Жоффруа насторожился и пригубил кубок.
– Он предлагает тебе брак с бывшей императрицей и будущей королевой, а еще возможность стать отцом следующего короля Англии,
Жоффруа онемел. Он с трудом постигал смысл сказанных отцом слов – мелкими осколками они царапали поверхность его сознания, прежде чем проникнуть внутрь.
– Вот так, – продолжал граф. – Теперь ты понимаешь, почему я спросил, мужчина ли ты? Такое дело под силу только мужчинам.
У Жоффруа свело живот. Он подумал, что его сейчас стошнит, и снова взялся за кубок. Заставил себя сделать несколько глотков, подавляя рвотный рефлекс. Потом отошел от отца к сапсану на жердочке и погладил перышки, шелковистые, как груди деревенских девушек.
– Она же старуха, – выдавил он. – И была замужем за стариком. – Его ноздри наполнились воображаемым запахом старости – кислой, затхлой вонью могил и склепов.
– Ее муж был моложе меня, когда умер, – прорычал его отец. – Или, по-твоему, я стар?
Жоффруа покраснел и растерянно оглянулся:
– Нет, сир.
– Когда ты станешь взрослым, она все еще будет достаточно молодой женщиной.
– Но ею уже пользовались, – пробормотал Жоффруа. Ему было дурно при мысли о подобной жене, и кислый запах по-прежнему стоял у него в носу. – Она не девица.
– Тем лучше. Знает, чего ожидать. Генрих Английский хочет обезопасить свои границы, породнившись с нами, но еще ему нужен молодой жеребец в постели его дочери. Пусть она старше тебя; значит, время на твоей стороне. К тому же всегда можно найти других женщин. Матильда понесла от императора, то есть она не бесплодна, хотя младенец скончался. Виной тому слабое семя ее мужа, но в твою силу верим и я, и король Англии.
Жоффруа ничего не сказал. Его переполняло разочарование. Даже если брак с женщиной столь высокого ранга – это престиж, молодой человек не мог смириться с мыслью о том, что его невеста не девственница и не робкая юная красавица.
Подавленный, он прислонился к стене возле окна. Четырнадцать ему исполнится только в августе, но первая женщина была у него еще в прошлом году во время сбора урожая. Это случилось на сеновале, под огромной желтой луной, и с тех пор он много раз повторял тот опыт. Жоффруа открыл для себя бесконечное наслаждение в плотских утехах и уже считал себя в них знатоком. Отец и половины не знал о его похождениях. Юноша поджал губы и задумался.
Может, если он будет усерден с этой женой и сделает ей много детей, то рано или поздно она умрет, и тогда он возьмет себе новую жену, по своему вкусу. И конечно, никто не помешает ему иметь любовниц, пока старая жена будет жива.
– А я буду королем, как вы? – повернулся он к отцу с вопросом.
– Пока Генрих сидит на троне – нет, потому что ничего подобного он не потерпит, но никто не живет вечно. И это неслыханно, чтобы королевством правила женщина. Если твои сыновья еще будут малы, когда Генриха не станет, то все окажется в твоих руках. – Фульк назидательно поднял указательный палец. – И надеюсь, я хорошо обучил тебя политике. Никогда не позволяй сердцу или чреслам брать верх над головой. Может случиться так, что королем ты не станешь, тем не менее твои дети будут принадлежать к королевскому роду, и Нормандия также будет твоей. Думай о семье. Ты войдешь в дом правителей Англии и Нормандии. Я буду сидеть на троне Иерусалима. Дети, которые могут родиться у меня, будут твоими единокровными братьями и сестрами. Анжуйский род станет воистину могущественным.