Хозяйка Айфорд-мэнор
Шрифт:
— Кровь господня, — ахнула баронесса Квинсли и заработала веером, разгоняя румянец на бледных щеках, — хотите сказать, что он… недостаточно мужественен?
— Увы.
Обе женщины переглянулись, и Аделия, крайне довольная результатом своей маленькой мести семейству Шерманов, поспешила добавить:
— Извините, что вынуждена откланяться, дамы: меня ждет крайне приятное дело.
Какое же? Обе дамы вскинули бровки. Выбор чудесного туалетного мыла в лавке местного мыловара. Даже в Лондоне, здесь Аделия понизила голос, не нашла она ничего
Не прошло и минуты, как обе ее собеседницы напросились сопроводить ее в эту лавку, и Аделия, пусть сама не была там ни разу и знала только со слов Глэнис, где ее отыскать, с радостью согласилась.
К счастью, лавка Китона Уэсли отыскалась довольно легко: полуподвальное помещение с двумя маленькими окошками было похоже на подземелье. Правда, пахло в нем много лучшего земляного «мешка», и женщины, было смутившиеся непритязательным видом стен, очаровались их внутренним содержимым.
Целым прилавком премилых брусков самого разнообразного мыла с ароматами столь приятными, что невольно екало сердце. И когда Китон Уэсли, пораженный визитом трех столь родовитых особ, получил деньги с каждой, а Аделия, распрощавшись с подругами, воротилась в полутемную лавку, между ними случился знаменательный разговор.
— Мистер Уэсли — сказала Аделия, — ваш товар достоин того, чтобы быть в каждом богатом доме нашего края. Если согласитесь работать на моей мыловарне, обещаю, что не обижу ни отношением, ни деньгами. Мы составим письменный договор и скрепим его подписями, как полагается. — И глотнув воздуха: — Согласитесь ли вы работать в Айфорд-мэноре, мистер Уэсли?
Старик, седовласый, с внимательными глазами светло-голубого оттенка, глядел на нее, как бы оценивая. Как же, женщина, да еще о делах говорит… Прежде ей и в голову такое бы не пришло, но права была старая нянюшка: у Аделии отцовский характер. Брат, вопреки родительской воле, в церковь подался, а она неожиданно ощутила желание созидать… Столь мощное и стихийное, что назвать это чем-то иным, кроме врожденного дара, назвать было сложно.
«Аделюшка еще всем нам покажет…»
Слова нянюшки явственно прозвучали в ее голове, так, словно она за спиною стояла, и голос Китона Уэсли прозвучал вслед за ними:
— Если позволите, я хотел бы в первую очередь осмотреть мыловарню, госпожа Айфорд.
Аделия, с замиранием сердца дожидавшаяся ответа, расцвела счастливой улыбкой.
— В любое удобное для вас время, — сказала она.
И они с мистером Уэсли по-мужски пожали руки друг другу.
12 глава
У Бенсона все еще голова гудела с похмелья… Он маялся болью с самого пробуждения, и теперь, стоило только поговорить с новой хозяйкой, боль усилилась вдвое. Если ни втрое…
Продать карету, да заложить нитку жемчуга — куда ни шло по сравнению с мыловарней.
Что она себе напридумывала, девчонка сопливая?
Там и стены, верно, прогнили, а чаны покрылись
Нет, зря он не понаддал Коллуму Шерману, этому черту проклятому… Зря его забоялся и пошел на попятный. Лучше бы сел на лошадь, да уехал подальше. Пусть даже в Лондон… Жизнь там, конечно, не сахар, но хотя бы сопливые бабы не учат управляться хозяйством.
Вещи-де выкупи и назад привези… А потом что? Растрынькает все, что есть, и опять: «Бенсон, что делать?»
А этот гад загребущий, ростовщик, так называемый, дал вдвое дешевле, чем просит теперь за ту самую вещь.
— Зеркало венецианское… пять шиллингов, четыре пенса.
У Бенсона перекосилось лицо.
— Ты дал за него три шиллинга и три пенса, прохвост. А теперь дерешь вдвое больше! — ударил он по столу.
Но ростовщик, мужчина среднего возраста с солидным брюшком, и не подумал пугаться.
— Так одно дело купить, господин, и совсем другое — продать, — отозвался он с невиннейшим видом. — К тому же зеркало было приведено в должный вид, почищено, отполировано… Это требует денег.
Бесон глянул на список вещей, предпочитая предусмотрительно промолчать и не дать ростовщику в рожу… Руки чесались.
— Где персидский ковер? — процедил он сквозь зубы.
— Да вот же, дожидается в уголочке. — Хозяин лавки предупредительно указал на предмет. И добавил: — Пять фунтов без единой уступки. Ковер превосходного качества!
И Бенсон сверкнул глазами:
— Мне ли не знать, сучий потрох. Я сам продал его тебе в прошлом месяце, получив ровно три фунта и ни черта больше!
Но Бэйб Седи уперся, что годовалый баран:
— Пять фунтов и забирай его в ту же секунду.
Бенсон прикинул расходы, и сердце его облилось кровью. Ну нет, не станет он тратить все деньги на бесполезные зеркала и тканые коврики…
— У меня нет таких денег… — произнес он.
И торговец руками развел:
— Значит, и ковер останется у меня.
В тот самый момент колокольчик над дверью тревожно звякнул, сообщая о визите нового посетителя, и Седи, переключившись с Бенсона на него, поспешил к двери.
— Господин Шерман, входите! Входите. — Услышал Бенсон его приветственные восторги в адрес вновь прибывшего. И не обрадовался… Только Шермана ему и не хватало для полного счастья. Вспомнилось, как его окунали в бочку с водой…
— Мистер Бенсон.
Да будь оно все неладно!
— Господин Шерман, — отозвался он с фальшивой улыбкой.
А тот и спрашивает, вроде как просто из вежливости:
— Решили для дома что прикупить?
— Хозяйка, — на этом слове Бенсон сделал особый акцент, — желает придать уют Айфорд-мэнор за счет некоторых вещей.
Коллум Шерман понятливо дернул бровями, и тема, казалось, могла быть закрыта, но ростовщик, будь он неладен, словно нарочно обратился к управляющему с вопросом:
— Так вы берете этот ковер или нет?
— Три фунта, — выдавил Бенсон вместо ответа.
— Пять, — упрямо настаивал Седи.