Хозяйка бобового стебля
Шрифт:
То ли просто Карсон, от мыслей этих, всё сильнее закипает. Но не нравится ему здесь и всё!
Как вдруг он резко тянет за поводья, заставляя лошадь не то, что остановиться, а встать на дыбы.
— Ну-ну, прости, — ворчит он виновато и спешивается.
Что-то не так… И теперь причиной этому чувству уже не является его к Вилли неприязнь.
С другой стороны, придираться к своеобразным следам, что идут мимо тропинки, разве можно в подобном месте? Мало ли что, быть может, просто Вилли забил кабана или лань, да
Только вот следы относительно свежие, а вокруг не намёка на разделывание мяса или ещё какие приготовления.
Впрочем — и Карсон, сам от себя не рад, закатывает глаза — что за придирки?
А ноги сами собой ведут его к тому жутко-неприятному месту. Уже и видны чёрные щели над дощатой дверцей сарая. Рука едва не тянется к тяжёлому засову… Карсон имеет право осмотреться здесь, он, как ни как, на службе, верно?
Но шаги за спиной заставляют его помедлить и обернуться.
— Доброго дня.
Вилли не отвечает на его приветствие. Он глядит на Карсона своими светлыми, маленькими глазами и кривит побледневшие отчего-то губы.
— Что-то не так? — наконец бросает он и сплёвывает себе под ноги.
— Да всё сейчас не так, время такое, — отвечает Карсон как-то растянуто, и будто бы насмехаясь над чем-то.
Что явно злит Вилли ещё сильнее.
— У меня всё впорядке.
— Тогда зачем спрашивал? — изгибает Карсон бровь.
— Что спрашивал? — не понимает его недалёкий собеседник.
— Что не так, — не может остановить себя Сон и напоминает ему вопрос.
— Где? — переспрашивает Вилли.
И Карсон понимает, что, видимо, напрасно успел его в чём-то заподозрить.
Единственное, в чём можно обвинить Вилли, это в самомнении. Иначе как он мог поверить, что Женя достанется ему?
Нет, — Сон едва заметно качает головой, отгоняя от себя эти мысли, — надо заканчивать…
И в деревянности. Ещё Вилли можно обвинить в этом. Ведь он абсолютный, породистый, настоящий дуб.
Поэтому Карсон, молча, седлает свою лошадь и собирается уже покинуть это неприятное место с его странным хозяином, как до слуха его доходит странный глухой стук. Как если бы в сарае и правда была тушка зверя, подвешенная за лапы и раскачивающаяся из стороны в сторону, ударяясь об одну из стен на ветру.
Только вот ветви деревьев так громко начинают шуметь, что вмиг заглушают собой все прочие звуки.
— Всего хорошего, — бросает Вилли, провожая Карсона цепким взглядом.
Он кивает в ответ. А сам замечает в траве под кустом шиповника, как раз рядом со странными следами, обрывок светлой ткани в горошек. Ну точно такой, из какой было сшито платьице пропавшей девчушки…
Сон отводит взгляд, не желая показывать, будто заметил нечто важное. Пусть Вилли думает, что он просто проезжал мимо и благополучно оставил его в покое. А сам Карсон дождётся, пока лесоруб покинет это место и тогда уже проверит,
Лучше сделать это без лишнего шума. Пока что.
Пока не убедится, жива ли пропажа. Чтобы в случае чего, если завяжется между Соном и Вилли битва, ей не навредили.
Главное, чтобы лесоруб не вздумал отправиться к «своей невесте». Карсон, пока не избавится от подозрений, не потерпит его и близко с Женином домом!
Но, затаившись в ближайших зарослях так, чтобы его не было заметно с дороги, Сон замечает, как Вилли отправляется к ней…
Наверняка к ней! Что ещё может быть в той стороне?
— Ладно, успеем… — шепчет он сам себе, направляя Аду назад к тому тёмному, большому и покосившемуся сараю. — Опередить бы… Ну да ничего, ничего.
Он спрыгивает с лошади и спешит, отбрасывает тяжелый засов с двери, распахивает её, будто выпуская на белый свет царящую внутри тьму, и застывает на месте. В совершенной, совершенной растерянности.
Увидел Сон не то, что ожидал, но при этом не менее страшное.
Глава 38. Платье - ответственность мужчины
А в небесном городе тем временем великан любезно проводит Женю сквозь многочисленные просторные комнаты. И всё вокруг там золотое, стеклянное или бирюзовое, блестящее и залитое солнцем. И только большой круглый зал, потолок которого подпирают высокие серые колонны, выглядит мрачным и каким-то затхлым. А ещё пустым. Не мебели резной, не статуй, не ковров и прочих вещей, которые Женя видела в других помещениях, лишь высокий выступ посередине. И толстая, с мужскую руку, тяжёлая чёрная цепь на полу.
И звериные сильные лапы… Чёрные, с белыми носочками и стального цвета — а может и не просто цвета — когтями.
И… две чёрных головы с белыми левыми ушами… на одном двухметровом теле.
Двуглавый пёс бьёт хвостом-палкой при виде великана и скалится, бросая косые взгляды на Женю.
И когда он скалится, между клыков его становится заметна лисья тёмная мордочка.
— Не сожрал, значит, может выплюнуть, — тянет великан, замечая это.
Боже, Жене уже начинает казаться, что предназначение Джека — влипать в неприятности и пугать её своей скорой кончиной!
— Фу! — паникует она. — Брось! Скажи, — бросает отчаянный взгляд на великана, — скажи ему… Джек, беги оттуда!
Но Джек лишь жалобно тявкает, ведь челюсти одной из морд сжимаются крепче.
Великан хохочет.
— Во глупая девка, чего испугалась? Малыш просто играется!
У Жени заходится сердце и будто сейчас остановится, в груди так больно колет, словно…
Словно там сияющий жёлтый шарик, который к слову прямо сейчас вылетает из неё и попадает по собачьей лапе.
Она этого не ожидала, сама побоялась бы кинуть — вдруг проглотит, это всё неуправляемая магия.