Хозяйка Бруно
Шрифт:
Зашорив взгляд, девушка с удовольствием прогуливалась по рынку, коротко приветствуя знакомых. Стараясь не смотреть в глаза, чтобы не встретить осуждения или праздного любопытства, Анна тихонько ненавидела себя за такое малодушие, но сил бороться с новыми заморочками просто не было.
Принципиальность взяла отпуск на неопределенный срок.
"В конце концов можно побыть просто слабой, недалекой женщиной!" - утешала себя Анна у прилавка с овощами.
"Дура!" - утирая сопли гундявило самоуважение, собирая свои остатки до кучи.
Как бы то ни было, а жизнь упрямо продолжалась.
Поздравив себя с таковым, Анна очнулась от легкой остервенелости, с которым набросилась на кулинарный шопинг, уже когда в руках не помещались пакеты. Оглянувшись по сторонам, она увидела знакомую физиономию Колтера МакФердена - упитанного розовощекого мужчину и по совместительству мясника в четвертом поколении. Будучи в добрых отношениях с Анной, он мило осведомился о здоровье будущей мамочки, недвусмысленно поглядывая на ее заметно выпирающий живот. Он похвастался прекрасной телячьей вырезкой, напоминая сколько железа в таком роскошном мясе, и выведя за ухо своего старшего сына - столь же упитанного, но увы не обладающего и десятой частью харизматичности отца, заставил помочь "дорогой мисс", донести покупки до машины.
Волна неприязни знакомых начинала спадать, судя по всему. Не так давно Анна пройти спокойно не могла по родным улицам, чтобы не услышать за спиной осуждающее цоканье или едкие вопросы.
За неимением выбора Анне пришлось урезать размеры своей гордости и убеждений, позволить перемыть себе все кости, вооружившись знаменитой мудростью - "Все проходит. И это пройдет..."
Поздравив себя с первыми проблесками душевного равновесия, Анна пошатнулась и вцепилась в край стола. Она провела на кухне уже добрые два с лишним часа. Готовка всегда действовала на нее благотворно и придавало ясность мысли. Ощутить желание, сделать что-либо своими руками, было волшебным.
Бросив взгляд на часы, девушка довольно обвела сервированный на кухне стол. На плите стояла готовая паста с цуккини, а в духовке шкварчали стейки. Оставалось только заправить салат и прилепить нос к окну в ожидании приезда Сержа.
Ноги едва подрагивали от насыщенного дня. Помимо ужина, Анна успела навести элементарный порядок в квартире, которая, казалось, вместе с толстым слоем пыли была покрыта, не менее толстым слоем уныния и горьких воспоминаний.
На первом этаже хлопнула дверь. Сердце екнуло, ладони мгновенно вспотели и замерзли. Заметавшись на кухне, Анна судорожно сорвала с себя передник и кинулась к полкам за бокалами. Добавив последний штрих к столу, она замерла около двери. Снизу послышались тихие шаги, еще один хлопок двери.
Лестница...
Вот уже входная дверь распахнулась и в гостиной сразу стало тепло и спокойно. Родное, знакомое лицо Сержа вызвало бурю эмоций у Анны. Она выхватила ищущий взгляд карих глаз и без слов заключила своего великана в объятия.
Весь мир замер и тихонько сделал шаг назад.
– Как же я соскучилась?
– едва сдерживая слезы выдавила из себя Анна очевидное.
– Я тоже, - прогудел мягкий баритон. Широкая лапища, привычно легла на голову Анны, прижимая
Нахмурившись, Анна в недоумении уставилась на своего друга и тут же насторожилась. Серж заметно нервничал, что само по себе было нонсенс.
– Что случилось?
– стараясь не заразиться этой непонятной дрожью от Сержа, Анна сделала неимоверное усилие над собой, чтобы сохранить самообладание.
– У меня для тебя сюрприз!
– сомнение плескалось в глазах Сержа. Переменившись в лице Анна почувствовала подвох.
– Тебе хорошо известно. Я не люблю сюрпризы.
– Знаю, поэтому и называю вещи своими именами...
Отступив от двери в сторону Серж пропустил вперед призрака.
Именно это первым пришло в голову, когда Анна увидела вошедшего человека. Она отшатнулась, увидев бледное лицо, изможденное и с горящими серо-голубыми глазами. Красивое и измученное, оно сотни раз мерещилось Анне в толпе на улицах и за окнами ресторана. Сердце бешенно забилось и Анна почувствовала, что вот-вот земля уплывет из-под ног.
Выйдя из полумрака на свет, Маркус благословил все муки, терзания и боль, которые переживал всякий раз когда понимал, что между ним и Анной огромная пропасть и жизнь, возможно, разведет их по тем мирам, в которых они жили до того, как повстречались. Слово "никогда" слишком часто всплывало между их судьбами.
Они "никогда" не смогут быть вместе, он "никогда" не сможет ее любить так же сильно, как она любила его, "никогда" им больше не увидеться. Тем не менее он здесь...
Анна не сводила с худого лица глаз, боясь даже моргнуть. Лучше вообще не двигаться. Слишком хороша была эта галлюцинация и слишком много боли всколыхнул этот печальный образ.
Маркус растворяясь в зеленой глубине бесподобных, родных глаз, заметил болезненную бледность лица Анны. Его взгляд скользнул по изгибам тела девушки и остановился на выпирающем животе.
– Здравствуй, Анна, - комнату облетел тихий голос, словно шелест ветра среди увядающих листьев.
Маркус!?
– только и смогла выдавить из себя Анна, обращаясь то ли к Маркусу, то ли к Сержу. В ее голосе звучала невыносимая мука, но лицо осталось неподвижным, словно каменная маска. Она ждала, когда он вернется. Ждала, не смотря ни на что!
Не «если» он вернется, а именно «когда»....
– Я же обещал... И прости! Прости за то, что наговорил тебе..., - собственные слова показались Маркусу искусственными и глупыми.
"Глупый, думал, что я поверю?!" - истерично хохотнуло сердце, а мозг предложил на выбор две вазы, одна на барной стойке, а другая на камине.- "Та, что на камине по-тяжелее будет. Запускай ее в лоб этому дураку! А потом он пусть извиняется", - авторитетно подсказал разум, пока чувства метались, как шлюхи при полицейской облаве на Бурбон-стрит.
Взгляд Анны медленно прополз по всему его телу и остановился на левой рук, где на мизинце тускло поблескивала серебряная полоска. Маркус заметил это и невольно поднял руку, мгновенно догадавшись о мыслях Анны.