Хозяйка Эдамленда

Данвилл Джойс

– Вы решили?

– Но когда один из членов нашего общества присоединился к толпе, размахивая банкнотой, я увидел, что дело зашло достаточно далеко.

– Вы увидели? – повторила она.

– Да, – прямо сказал он. – Я увидел ваше лицо.

Ее возмущение переросло в панику. Барк Уолш осторожно подводил разговор к Гранту, возвращаясь к вопросу о ее отношении к этому человеку. Она не должна выдавать себя, потому что именно этого Уолш и добивается. Он хотел услышать от нее жалобу, но так, чтобы у него были законные основания избавить Эдамленд от его Элис,

а потом и от профессора Эннана, который более никому не нужен.

Гнев переполнял Элис. Это сделало солонину несъедобной, а чай – ядовитым. Что же это был за человек? Всего несколько недель осталось до завершения проекта, а он уже постарался устранить двух человек, работающих с ним с самого начала.

– Итак? – требовательно спросил Барк.

– У вас слишком пылкое воображение, – холодно продолжила она, – если вы думаете, что увидели нечто в моем лице.

– Я увидел доказательства… Я увидел отвращение, я увидал испуг. Не делайте из меня идиота, Элис, я знаю нас лучше, чем вы знаете себя. Вы ненавидите Гранта, но никогда не признаетесь в этом. Как, черт возьми, вы не поймете, что подобная позиция выше моего понимания.

– Вы сказали, что знаете меня лучше, чем я сама. Так я скажу, что вы ничего не знаете. Вы ничего не знаете, мистер Уолш, потому что мистер Грант ничего для меня не значит. Ничего для обсуждения, даже для беседы. Теперь вы удовлетворены?

– Нет, – сказал он.

Прошло несколько минут. Элис для приличия пила маленькими глотками свой чай.

– Если вы так относитесь к своему работнику, – легко сказала она, – мне странно, что вы продолжаете пользоваться его услугами.

– Я перевез своих работников за тысячи миль, и мне не так легко расставаться с ними.

– Вы расстались с Гарри Ноксом, – заметила она.

– У меня была конкретная причина; он отказывался от сверхурочных.

«Да, – подумала Элис, – это вполне конкретно, но жалоба девушки представляет собой нечто иное; это был бы повод для совсем другого расставания».

– Но к Гранту у меня нет претензий. Голову даю на отсечение. – Он подозрительно уставился на нее.

– Не ищите у меня доказательств, – пожала она плечами.

– Я смотрю на вас и вижу, что вы маленькая лгунья. Вы что-то знаете, но мне не скажете, а не скажете потому, что абсолютно тупы.

– Может, так оно и есть. Я не люблю этого человека, о котором вы хотите услышать, – проговорила она холодно.

Он быстро взглянул на нее.

– Это уже кое-что.

– Это все.

– На конкурсе упрямцев вы завоевали бы первый приз, – простонал Барк.

– В виде пирожного, – поправила она, взяв одно.

Неожиданно он поднял руку и схватил ее за запястье.

– Не заходите слишком далеко, Элис, – предупредил он.

– Как я могу, когда нахожусь под арестом, – натянуто улыбнулась она.

Элис переложила пирожное из арестованной руки в свободную и надкусила его.

– Если вы будете продолжать держать меня, мистер Уолш, люди могут неверно истолковать ваш жест.

Все еще сжимая запястье девушки, он спросил:

– А

как это отразится на вас?

Элис ответила:

– Вы увидите отвращение, омерзение и испуг на моем лице.

Ее запястье было свободно.

Пришла миссис Уилкс с кувшином горячей воды. «Его денежное пожертвование должно быть значительным», – подумала Элис. Между колесом поцелуев и чаепитием Барка Уолша ублажали со всех сторон.

Она спросила Барка:

– Кстати, как вы здесь очутились? Не думаю, что подобные развлечения соответствуют вашим вкусам.

– А что вы сами думаете? Вы ведь ничего обо мне не знаете.

– Нет, но… – Ее голос задрожал.

– Вы правы, разумеется, «колеса поцелуев» и чаепития не для меня, я действовал только на основании полученной информации.

– Информации от Ноны, – сразу догадалась Элис. – Она сказала Френку Гранту, и она сказала вам. Несомненно, она…

– Что?

Но Элис не закончила. Не могла же она сказать ему, что Нона, имеющая только облик женщины, заметив горячий интерес Гранта к Элис, рассказала все Гранту в надежде, что, когда проинформированный ею Барк Уолш появится на сцене, произойдет нечто, что ему не понравится. Действия достаточно умелые, чтобы ускорить изгнание Элис. У девушки не было двух мнений относительно Ноны, которая не желала видеть ее в Эдамленде.

– Что? – снова спросил Барк.

– Вам сказала Нона, – повторила Элис.

– Да.

– Очень предусмотрительно с ее стороны.

– Очень. – Его глаза прямо смотрели на Элис. – Вы должны быть благодарны за это.

– Мы снова будем обсуждать Гранта?

– Нет, не будем. Об этом не стоит вспоминать, пока вы сами не захотите. Вы поняли это, Элис?

Он притворялся, что у Элис есть свобода выбора, на самом деле предлагая ей подписать ее собственную высылку и папину отставку. Она сжала губы и осознала, до чего же ей хочется хлопнуть дверью.

Барк допил чай.

– Когда вы будете готовы, мы поедем обратно в Эдамленд, но, может быть, – съязвил он, – вы желаете прогуляться по ярмарке?

– Я уже все посмотрела.

– Ну, тогда, – он привстал.

– Но я должна вернуться к Колесу. Меня не просили поработать только до чая.

– Вы не вернетесь к Колесу. Мне показалось, что я уже все сказал по этому поводу.

Ее голубьте глаза ярко заблестели.

– А кто вы такой, чтобы говорить мне, что я должна и что не должна делать? Кем вы пытаетесь предстать передо мной? Моим отцом?

– У меня никогда не было намерения выступать в роли вашего отца, Элис. Если я и делал что-то, то никак не собирался вас расстроить. Бог свидетель, что нет более избалованных детей, чем вы.

– Я не хочу видеть вас своим отцом, – задыхаясь, сказала она.

– Неужели? Возможно, в качестве какого-нибудь другого родственника?

– Я не желаю иметь с вами ничего общего и ничего от вас не хочу. Я возвращаюсь к Колесу.

– Чтобы Грант купил ваш поцелуй?

На мгновенье она остановилась, только на мгновенье, но этого оказалось достаточно, чтобы он заметил.