Хозяйка Мерцающего замка
Шрифт:
– Привык с тобой готовиться. Да и удачу боюсь спугнуть. Ты же не против?
После того, как он привёл специалиста с непроизносимым именем, который пообещал поставить всех моих на ноги ещё до конца сессии?
– С ума сошёл! Конечно, нет. Но здесь же неудобно, наверное.
– Наоборот! – Он с ногами взобрался на подоконник и весело мне подмигнул. – Очень удобно, а главное, нет злобствующих библиотекарей, и Мотька твоя не звонит каждые пять минут с очередной безумной идеей насчёт того, как сдать экзамен на халяву.
Что ж, в этом пункте я не могла с ним не
А в отделении было категорически запрещено пользоваться мобильниками, поэтому у нас с Костриком было три дня, заполненных идеальной для учения атмосферой и, как результат, заслуженные пятёрки на выходе.
– Отметим, чтобы не нарушать традицию? – шепнул Кострик, когда я вышла из аудитории.
– Обязательно!
Но тут мне позвонил «волшебник», срочно требуя моего присутствия в больнице, и я, извинившись и клятвенно пообещав отзвониться, убежала.
Мама очнулась поздним вечером того же дня. Просто открыла глаза, увидела меня и расплакалась. Ну, и я вслед за ней, конечно, тоже. Целовала её руки, прощения просила непонятно за что, жаловалась, как мне было страшно и одиноко. Потом, когда мы обе успокоились, я внезапно вспомнила о дедушках и тут же, оставив маму на «волшебника», побежала им звонить. Благо жили они в одной квартире.
История их дружбы была вообще отдельной темой, хотя началась, как это часто бывает, с вражды. Уж больно деду Артуру не нравился папа, «раздолбай, остолоп и, ко всему прочему, ещё и сын мента». Дед Шурка тоже с первого взгляда невзлюбил «хрустальную вазу», на которую отчего-то положил глаз его единственный сын, которого он, между прочим, не для «жеманной фифы» растил.
Родители поженились втайне, а когда через три года после их свадьбы родился Эд, наши ворчуны уже жили вместе.
– Нечего вам по чужим углам шататься, – заметил дед Шурка, влюблёнными глазами поглядывая на ту, кого он не так давно величал жеманной вазой. – У меня квартира генеральская, большая. Самое то для молодой семьи.
– А мой домик в писательском посёлке мы продадим, – подхватил дед Артур. – Или обменяем на что-нибудь в вашем районе, чтоб далеко ходить не надо было, когда понадобится помощь с внуками.
Мама, наверное, смущалась и краснела, а папа закусывал рвущуюся на губы улыбку…
В общем, как-то так и получилось, что два одиноких мужика вот уже чуть более двадцати лет делили на двоих одну трёхкомнатную квартиру и, скажу честно, хорошо делили, потому как жили душа в душу.
Они приехали очень быстро. Дед Шурка трогательно поддерживал под локоть старшего на десять лет друга и ворчал что-то абсолютно умилительное на тему «больного сердца» и «если ты будешь так волноваться, то я же останусь совсем один».
Они сменили меня на посту у постелей родных,
Ноги сами принесли меня к дому Кострика. Взлетела на нужный этаж и, улыбаясь, как ненормальная, вдавила палец в кнопку звонка, и не думая отпускать.
– С ума спятила?
Тимура я, судя по его заспанному и лохматому виду, вытянула прямо из постели.
– Спятила, Кострик! Полностью! – выпалила, с разгону бросаясь ему на шею. – Мама очнулась! Сегодня! Спасибо!
– Да я-то тут…
Он честно поначалу пытался сопротивляться моему безумию, смеялся, когда я осыпала его лицо поцелуями: щёки, глаза, нос, лоб, уголок улыбающихся губ. И второй уголок. И нижнюю губу, которая чуть больше и полнее верхней. Такая, такая… Секундное помутнение разума, в результате которого я языком попробовала этот кусочек Кострикового тела на вкус и…
И Кострик сорвался. Толкнул меня к стене, ногой захлопывая входную дверь, а затем впился пальцами в мой затылок и, слегка присев, поцеловал по-настоящему, без игр, горячо и немного болезненнее, и гораздо острее, чем на диванчике в моей квартире. И если тогда мне всего лишь понравилось, то сейчас я реально сошла с ума.
Он не целовал, поглощал меня, смешивая своё дыхание с моим, судорожно прижимая к себе свободной рукой. А я не противилась, не возражала, я сама мечтала быть поглощённой и впервые в жизни не думала о последствиях, отпустив себя. Не знаю, что будет завтра и чем закончатся эти наши странные отношения, но сегодня был самый счастливый день в моей жизни, так почему бы и нет?
Судорожно вздохнув, в какой-то момент Тимур отшатнулся, а я непроизвольно потянулась за ним, не желая отпускать.
– Варька! – прорычал сквозь сцепленные зубы. – Или прекращай, или мы идём в спальню.
Я моргнула и, проведя языком по внезапно пересохшим губам, решительно выдохнула:
– В спальню.
– Пр-равильное р-решение, – сыто промурчал Тимур и легко подхватил меня на руки. – Ты не пожалеешь, обещаю.
– Хочется верить, – нервно вздохнула я и прикрыла глаза. От счастья и собственной смелости кружилась голова, а я сама себе казалась невесомой, как шарик, наполненный гелием.
Движение воздуха, прохладная простыня под моей спиной, жаркое мужское дыхание у моего виска и проникновенный, пробирающий до костей шёпот:
– Не бойся. Всё будет здорово.
Не нашлась, что ответить. Снова вздохнула, рвано, пытаясь наполнить сжавшиеся от страха – куда ж без него? – лёгкие. А Кострик положил ладонь на мой живот, ничего не делая, просто успокаивая и давая привыкнуть к своему телу, и осторожно потрогал чувствительный участок кожи чуть ниже моего уха. Немного щекотно, определённо горячо и невероятно приятно.