Хозяйка над бесами

Слуцкая Мирра

— Круг имеет астральную природу, — сказала Полина твердым голосом. Она вложила в слова силу, — Снять круг может лишь моя смерть. А ты сама говорила, что мне не дадут умереть.

Лихоманка замерла.

— Поэтому мы можем с тобой поступить иначе, — быстро продолжила Полина, — ты вселишься в куколку, которую я тебе дам. Это будет твоим временным сосудом. Я отвезу куклу в город и выпущу тебя. Только представь, это куда лучше гниющего трупа. Это какая жизнь будет. Верно же говорят, чума одинакова как во дворце,

так и в избе. Ты выберешься из этих темных лесов. Ты повидаешь мир, венецианские каналы и испанские города.

Полина смотрела лихоманке в глаза. Та покачивалась, словно размышляла. Наверное, перед ее внутренним взором представали караваны больных и мёртвых. Полина не знала про славу сестёр — трясовиц, но, возможно, лихоманке мечталось присоединиться к ним. А для этого нужно поставить на колени пол-Европы.

— Как я пойму, что ты не лукавишь? — спросила лихоманка.

— Я дам слово.

— Слово ведьмы стоит столько же, сколько рассветный туман. Ничего. Поклянись!

— Будь я проклята, ежели нарушу клятву, — произнесла Полина нехотя. Внутренним взором она увидела, как слова обретают форму тучи и зависают над головой.

Куколка лежала на границе круга. Полина указала на неё.

— Твой черед, — и закрыла глаза, чтобы ничего не пропустить. На тонком плане с тела знахаря слетела серая пелена. Она походила на муаровую вуаль, какую Полина носила в тёплое время года. Пелена зависла над куколкой, которая горела ровным солнечным светом. Затем пелена окутала куколку, и свет погас. Спустя время кукла вновь засияла. Только теперь она была словно сверкающий кокон, внутри которого переливалась тьма. Лихоманка не могла покинуть куколку по своей воле. Будь ты проклята, — донеслось до Полины, и голову стиснул железный обруч.

Лихоманка не ошиблась, слово ведьмы ничего не стоило. Обережница стала тюрьмой для болезни, и теперь до скончания века гнить ей в льняной ткани, пока не истлеет последняя нитка. Народное колдовство все же смогло удивить просвященного мага.

Полина открыла глаза.

В лесу клубились сумерки. Месяц бледным пятном проступал над деревьями.

— Вы можете выйти из круга, — сказала Полина знахарю, — Если больше не одержимы.

Знахарь кивнул. Он медленно переступил соляную черту.

Он поднял куколку и спросил:

— Вы не возражаете?

Дождавшись ответа, он спрятал куколку в карман.

— Вас прокляли из-за меня — сказал знахарь, — А мы даже не знакомы. Меня зовут Игнат.

От него шло тепло, как от майского солнца. Такое же тепло стерегло болезнь в обережнице. Как-то птица Сирин предсказала Полине, что та влюбится в деревенского колдуна и изменится. Полина сомневалась. Ей не нравилась народная магия. И мужчин Полина остерегалась с пятнадцати лет.

***

Осеннее равноденствие Полина отмечала на кладбище. От земли

тянуло холодом, но ещё было тепло. Владимир спал, утомленный изнурительной болезнью. Игнат говорил, что он идет на поправку. Полина и сама знала это, Владимир постоянно просил еды, пришлось нанять кухарку. Та на сегодняшней урожайной ярмарке закупилась какими-то особо вкусными колбасками и знаменитыми лакричными леденцами.

Эти леденцы Полина и принесла на могилу Елены.

— Мора не будет, — сказала Полина, — а значит, твой черёд. Где лежит кольцо, которое ищет Сирин?

Полина утром обращалась и к своему покойнику, но тот повторял одно и то же "у нее за спиной, у нее за спиной". Возможно, Джон Ди или Корнелиус Агриппа сладили бы с дорожным мертвецом и выпытали всю правду. А Полина решила попытать счастья с другим духом. Ветер зашевелился, на холм упал ярко-красный яворовый лист. Полина наклонилась за ним. Стоило пальцам коснуться черешка, как в голову хлынули видения.

Портрет Сирин, удивительно подробный и детальный — Сирин выглядит той, кем и является. Страшной бестией, потусторонней диковиной, чистой магией. И чего Сирин не нравится, справились же мастерицы, вышили самый похожий ее портрет.

Он стоит на комоде, а чья-то рука отодвигает его. Там, за портретом, каменная ниша, в ней — железная шкатулка. В шкатулке — простое медное кольцо. Кто-то надевает кольцо, в миг оно преображается. Теперь это большой перстень с чёрным сияющим камнем. Камень светит так, что на портрет Сирин ложатся отблески.

Лист задрожал и перелетел на другую могилу.

Полина встала.

— Спасибо тебе, Елена. Спи спокойно.

Когда Полина выходила с кладбища, небо стало золотым. Последний всплеск цвета перед зимней белизной.

В ткацкий дом Полина пришла уже под вечер. Ворота были незаперты, а в окнах горел свет.

Мастерицы работали по ночам. Сквозь светящиеся занавески пробивались силуэты. Здесь не боялись испортить глаза.

Полина постучала.

Мастерица не удивилась, увидав взбалмошную барыньку. К ним, наверное, часто приезжали местные купчихи. Платки и вправду были восхитительной красоты.

— Сударыня, вы за работой? — мастерица приняла Полину за кого-то другого. Соблазн посмотреть на чужое добро был очень велик.

— Я хочу заказать у вас платок. Быстрее, а то мне скоро уезжать, — сказала Полина и передернула плечами.

Мастерица, привыкшая к знатным, покорно отошла.

Перед Полиной предстал небольшой предбанник, где висели шушпаны и стояли сапоги.

Дальше, за крепкой дверью, покрытой узором-косичкой, располагалась большая палата. Центральное место занимала печь. На ней кукарекали нарисованные петухи. Дрова трещали. Тут и там стояли столы с длинными скамьями. За ними девушки и женщины что-то вышивали.