Хозяйка озера лесного. Сказка
Шрифт:
Рукой своей, над ней круг очертила.
Царица чувствует, к ней жизнь вернулась.
Вернулись телу и движение и сила.
С кровати медленно царица встала
И за Зарницей к колыбели подошла.
Взглянула и в бессилье задрожала.
В ней дочь злодейки спящую нашла.
А девочка спала и не проснулась,
Когда, в какое-то мгновенье,
К ней красота царевны возвернулась,
А правда сгинула без промедленья.
Царица всё вмиг поняла
И горе так ей сердце
Она себя за плечи обняла
И от бессилья своего дрожала.
- Не надо тосковать, царица,
И проклинать судьбу свою. –
Чуть исчезая, молвила Зарница.
– И знай, я не оставлю дочь твою.
Следить я буду за её судьбой
И постараюсь уберечь от бед.
Вернётся к ней и облик свой,
Хотя пройдёт ни мало лет…
Глава 2.
Часть 2
И вскоре волновалась вся столица.
Пронёсся слух среди людей,
Что отказалася от дочери царица!
Не подпускает и к груди своей!
Молчит и на вопрос не отвечает,
Лишь тихо слёзы с глаз бегут.
Царя-отца всё это огорчает.
Так в горе, молча, дни идут.
И вскоре новый слух пронёсся по столице.
Он, как кинжал, царю ударил в грудь.
Служанки дочь понравилась царице,
И без неё она не может и уснуть.
Царица девочку из рук не выпускает.
Целует, гладит, грудь даёт.
Как дочь свою, баюкает, качает.
Царевну же служанке отдаёт.
И вновь судьба удар царю приносит.
Царица слов его не понимает.
Лишь он царевну к ней подносит,
Она в отказе головой качает.
Никак не мог царь это объяснить.
Что сталось вдруг с его женой?
И он решил её от дочки отделить
В дворцовой башне на покой.
Лишь дочь служанки, как отраду,
Он разрешил с собою взять царице.
Её любовь к ней, как забаву,
Он посчитал для той темницы.
Так для кого-то в горе белый свет,
А для кого-то в радости-веселье,
Прошло семнадцать долгих лет,
Но так же быстрых, как мгновенье.
И во дворце царевна подросла.
Ей имя дали звонкое – Дарилла.
В народе гордою красавицей слыла
И многих принцев красотой сразила.
Но
И замуж выходить не торопилась,
Как будто бы кого она ждала.
При ней служанка постоянно находилась.
Лишь с той служанкою Дарилла
Добра всегда была и весела.
Подарки к праздникам ей всякие дарила,
Над всеми слугами её превознесла.
Служанка дочери своей открылась.
Всё рассказала ей в шестнадцать лет.
Про месть свою и как она свершилась,
И на царице, чей молчания запрет.
Они тогда и неразлучны стали.
Злодейка уж везде хозяйкою ходила,
А слуги ей поклоны отдавали.
Она их за провинность не щадила.
И в это время, как служанка,
Царевна настоящая росла, трудилась.
Кроватью ей была холщёвая лежанка.
Она чернавкой в кухне находилась.
Ей доставался тяжкий труд.
Печь чистить, мыть посуду, пол.
И две руки её всё время что-то трут.
То грязный пол, то сажевый котёл.
И мать её фальшивая злодейка
Работу трудную придумывала ей.
Твердила зло: - Попробуй не успей ка,
То по спине отведаешь плетей!
Чернавку слуги все жалели.
В работе, как могли, ей помогали,
Но матери её перечить не посмели.
И лишь в недоумении гадали.
Мать Смолькою её звала
И ни минуты не давала отдыхать.
Лишь та присела, сразу за косы драла
Иль по щеке её любила похлестать.
А Смолька, молча, всё сносила,
Хоть были и слезинки на глазах.
Но гордо голову свою носила,
Как будто ей не ведан страх.
В мгновенье отдыха, она
Любила слушать пенье птиц.
Душа её была добром полна
И сердце в жалости не ведало границ.
Ей было жалко мать-царицу.
В шестнадцать лет ей всё колдунья рассказала,
Когда она в её светлицу,
Скрываясь от злодейки забежала.
Ей было жалко и царя-отца.