Хозяйка приюта, или Я не твоя жена, дракон!

Солейн Анна

А еще под юбкой, под стельками туфель, под корсажем… В который раз поблагодарив маму, которая когда-то приучила меня, собираясь в дорогу, все деньги и ценности раскладывать во множество мест на случай встречи с карманниками, я скомандовала:

— Идем. Скоро будем на месте.

Вот только на душе скребли кошки. Кому могла понадобится Ивари, чтобы объявить на нее такую охоту? Стоит ли мне беспокоиться о своей безопасности и, главное, о безопасности детей?..

Одно хорошо: по чьему бы указанию на

меня ни напали, теперь все уверены, что Ивари мертва.

— Давай не будем их разубеждать, — предложила я, поделившись подозрениями с няней Урсулой.

Та приложила руку ко рту.

— Да как же, ласточка. Что-то ты себе в голову вбила! Это ж…

— Разве этому есть другое объяснение?

Няня Урсула замолчала, а потом покачала головой.

— Как-то ты переменилась, ласточка. Стала какой-то…

Страх холодными пальцами сжал горло.

— Какой?

— Взрослой. Совсем как матушка твоя, мир ее сердцу.

Я облегченно выдохнула.

Тем временем мы добрались до города, который пока, ранним утром, еще спал. Он был не таким впечатляющим, как столица, но все-таки довольно уютным, с аккуратными домами, мощеной дорогой и блестящими стеклянными витринами магазинов.

— Извините! — рванула я вперед, увидев мужчину в белом фартуке у бакалейной лавки. — Можно задать вопрос?

Оглянувшись на зов, мужчина сначала разулыбался — внешность Ивари однозначно играла мне на руку, несмотря на то, что подол ее розового шифонового платья кое-где был перепачкан дорожной пылью.

— Вы не подскажете, где здесь детский приют? — спросила я, подойдя ближе.

Одежда, лицо и руки мужчины были припорошены мукой, сам он был пожилым, лысым и круглым, так что неуловимо напоминал каравай. Лицо мужчины тут же переменилось. Он нахмурился и сплюнул себе под ноги.

— А вы кто такая?

— Я из столицы, — обтекаемо ответила я.

Кажется, не стоит объявлять всем и каждому, что я — Ивари Хант. Раз уж на нее объявлена такая охота.

— Новая управляющая что ли? — тут же нашелся он. — Не совались бы вы туда, мисс. Возвращайтесь-ка в свою столицу. И замуж выходите. Не место вам тут.

Посмотрев мне за спину и увидев девочку с совиными глазами он поморщился сильнее.

Я сжала руки в кулаки.

— Я все-таки сунусь.

— Прямо по дороге и за городом направо, — буркнул мужчина. — Давайте, не толпитесь возле моей лавки. С этим от...

— Это далеко отсюда? — перебила я.

— Пять минут.

Бакалейщик отвернулся и направился к двери, даже не попрощавшись.

Что ж. Никто и не обещал, что будет легко. Детей здесь явно не любят — я это и так знала. И все-таки — кто сейчас занимается приютом? Ничего, сейчас я все узнаю.

— Пойдемте. — Я взяла девочку за руку, которую та с готовностью мне протянула. От этого

жеста недоверчивой и диковатой малышки сжалось сердце. — Тут недалеко.

— Ох, ласточка… — снова завела няня Урсула, но, к счастью, не стала продолжать.

Мы двинулись вперед в полном молчании. Ровные ряды домов закончились, дальше дорога уходила вперед, теряясь среди зеленого луга.

Посмотрев направо, я увидела двухэтажный особняк из красного кирпича.

Мы на месте!

***

Особняк стоял на отшибе в окружении деревьев — сложно было сказать, где заканчивался дикий неухоженный сад и начинался лес. С другой стороны к особняку прижимался цветущий луг, в воздухе пахло разнотравьем и речной водой — должно быть, река тоже была где-то неподалеку.

Но чем ближе мы подходили к высокому зданию, тем менее уютной и идиллической начинала казаться картина.

Стало понятно, что дом сильно запущен: несколько окон выбито, стены увивает плющ, лужайка заросла сорняками, а от ограды остались одни ворота и несколько одиноко торчащих вверх штакетин.

Я сжала руку малышки (как бы выведать ее имя? у нее вообще есть имя?) и тут же спохватилась — не сделать бы больно!

— Няня Урсула, ты не помнишь, сколько точно лет прошло с тех пор, как отец пожертвовал этот дом приюту?

Няня Урсула задумалась, шевеля губами.

— Так ты… Лет десять прошло. Не меньше.

Я кивнула.

Значит, десять лет. За это время без должного ухода летний дом вполне мог превратиться в такую запущенную развалюху.

— Ты знаешь, кто здесь все содержит?

Няня Урсула покосилась на меня.

— Хозяйка-то тут ты, ласточка, — опасливо проговорила она. — После того, как отец твой умер.

Я кивнула опять, сжав на этот раз зубы.

Ивари явно не интересовалась приютом, который находился у нее на попечении: у столичной модницы хватало других дел. Куда интереснее тратить деньги мужа на шляпки и сумки, чем на содержание приюта для “проклятого отребья”.

— А вообще его величество содержит, — продолжила няня Урсула. — Кто ж еще о сиротах должен заботиться, как не он?

Переводя на понятный мне язык, кроме того, что Ивари является попечительницей и фактически хозяйкой приюта, деньги для сирот выделяют из казны, но, судя по состоянию дома, — или крайне мало, или идут они не в тот карман.

Ладно. Со всем разберемся потихоньку.

Толкнув скрипучую калитку, мы вошли во двор. Вокруг было тихо, только птицы щебетали в ветках деревьев. Обитатели приюта еще спят? Наверное.

Каменное крыльцо было покрыто трещинами, кое-где сквозь них уже успела пробиться трава. На стук в дверь никто не откликнулся, но, толкнув створку, я обнаружила, что она не заперта.