Хозяйка розового замка
Шрифт:
— Куда это вы? — окликнула я, недоумевая.
— Лежите спокойно, ждите меня и не смейте никуда уходить.
— Но как же вы можете уйти в таком ви…
Прежде чем я успела договорить, он исчез среди олив.
Вздыхая и все-таки не понимая, куда это он отправился и какой из этого будет толк, я походила по берегу, собрала свою разбросанную одежду и не спеша оделась. Все-таки, как-никак, наступил рассвет. Палеокастрица — это пустынное место, и до монастыря от пляжа было довольно далеко, но я все же побаивалась, что какой-нибудь добродетельный монах увидит
Солнце понемногу поднималось, и по волнам от его лучей стлалась огненная дорожка. День обещал быть ужасно жарким… Я подумала было, что пора идти завтракать, но вспомнила, что муж попросил меня ждать, и не двинулась с места.
Прошло немного времени, Александр не появлялся. Не выдержав, я снова прилегла на полотенце, свернулась калачиком, подложила ладонь под щеку. Утреннее солнце было так приятно, так ласково… прижимая к губам лилию, сорванную Александром на дюне, и вдыхая ее аромат, я задремала.
— О-ля-ля! Так-то вы меня дожидаетесь?!
Я испуганно сорвалась с места, встревоженная этим громким неожиданным возгласом, но тут же услышала смех Александра и пришла в себя. Прежде чем увидеть мужа, я увидела прямо перед собой желтое большое блюдо, полное клубники.
Что это были за ягоды!.. Крупные, сочные, упругие, одна в одну, даже на вид такие сладкие и аппетитные. Невыносимо соблазнительный аромат дразняще щекотал мне ноздри. Гора свежей сладкой клубники, алые ягоды, чуть сбрызнутые утренней росой…
— Разве вы не знаете, что спать на солнце вредно? — улыбаясь, спросил Александр, опускаясь на колени рядом с моим лицом.
— Александр… но… но как же это? Я ведь вовсе не имела в виду…
— Что? Вам не нравится?
— Я без ума от радости! Я и вас обожаю… и эти ягоды… Но все-таки, любимый, не надо так буквально понимать мои желания. Не следует так меня баловать…
Вместо ответа он взял одну ягоду за зеленый хвостик и поднес к моим губам:
— Ну-ка, извольте открыть рот.
Не в силах не улыбаться, я открыла рот и губами взяла ягоду из рук Александра.
Никогда я еще не ела ничего более вкусного.
6
Как всегда, когда ты счастлив, время летит с непостижимой скоростью, — неделя на Корфу исчезла, как один день. Волшебная заря над Палеокастрицей сменялась не менее волшебным закатом, а промежутки между ними были так заполнены любовью, что в короткие мгновения перед сном мне оставалось лишь задуматься, как быстро пролетели еще одни сутки, и снова забыться.
Начинали мы свой день с завтрака в саду. В этот утренний час Палеокастрица была особенно очаровательна — прохладное сияющее небо еще не залилось пронзительной полуденной синевой, оттенок у него был светлый, молочно-опаловый… В такую рань нам еще не хотелось болтать, и только позже, уже за кофе, мы с Александром начинали тихо обсуждать, куда пойдем, что станем делать сегодня. Вот тут-то нам и помогала своими советами
Ее седые волосы были аккуратно заплетены в косы и намотаны на пару отполированных коровьих рогов, да и вообще она была словно ожившей местной достопримечательностью. Ужасно коверкая слова, она умела немного говорить по-итальянски и с самого начала ошеломила нас своей общительностью. В те редкие часы, когда Александра почему-то не было со мной, Афродита пела мне красивые и печальные корфиотские песни и давала советы насчет супружеской жизни. Сразу как-то догадавшись о том, что я хотела бы иметь ребенка, она рассказала мне о всевозможных способах, позволяющих достичь этого поскорее, и, хотя я не очень-то в это верила, мне было интересно поговорить на эту тему.
Мы с Александром изучили все побережье, простиравшееся от Палеокастрицы на север и на юг, побывали во всех деревушках, раскинувшихся поблизости, во всех прохладных речных долинах, заросших кипарисами и миртом, и не пропустили, кажется, ни одного сельского торжества. Мы настолько приобщились к местной жизни, что даже научились кое-что говорить на местном наречии, — правда, у Александра это получалось лучше, чем у меня.
Должно быть, где-то на Корфу и была цивилизованная жизнь, где-то жили венецианцы, англичане, иностранные коммерсанты, — поскольку остров принадлежал Венеции, то и власть здесь, само собой, была венецианской. Но здесь, в Палеокастрице, мы не встречали никого, кроме корфиотских крестьян. Единственным иностранцем, с которым мы столкнулись, был турок, и произошло это при несколько необычных обстоятельствах.
В Лаконах, небольшой деревушке, в честь дня святого Спиридона — покровителя острова — был устроен праздник, и богатый шумящий рынок созвал к своим торговым рядам крестьян со всего севера Корфу. Заглядевшись на яркие праздничные наряды местных девушек, я загорелась желанием приобрести нечто подобное, хотя бы в качестве сувенира, и почувствовать, каково это — выглядеть корфиоткой. Александр не возражал, относясь к этому, вероятно, как к ребячеству. Костюм состоял из белой полотняной рубашки, яркой синей юбки, из-под которой непременно должны были выглядывать белые чулки, суконного передника, сшитого из алой, желтой, голубой ткани, бархатного корсажа, множества звенящих бус и невероятного головного убора, в котором сочетались цветы, яркие красные ленты и белая фата.
Для усиления впечатления Александр купил мне мула, и, восседая на этом животном, улыбаясь и звеня деревенскими украшениями, я возвращалась в Палеокастрицу. Мула вел под уздцы Александр.
Было что-то волнующее в этом изменении своего облика, в этой мистификации, — что-то волнующее, свежее и новое. Хотя Александр и говорил, что все местные девушки сплошь толстушки и поэтому я на них не похожа, полного сходства я и не хотела добиваться. Для меня главным было показать себя другой. Так, чтобы мой муж, любя только меня, узнавал во мне черты самых разных женщин…