Хозяйка розового замка

Гедеон Роксана Михайловна

По мере того как усиливался разрыв между режимом и армией, увеличивалось и презрение ко всему гражданскому. Для достижения более высокого чина не требовалось больших знаний, их заменяли сообразительность и, главное, храбрость. Это подстегивало честолюбие и дух авантюризма в солдатах. Завоевательная война оторвала армию от Франции; солдаты, находящиеся в чужих странах, смотрели теперь не на Директорию, а лишь на своих генералов. Верность присяге уступила место верности начальнику, а то и духу грабежа. Патриотизм лишился своего гуманного содержания и теперь отличался глубоким презрением ко

всему иностранному, жаждой военной славы, национальным тщеславием. Роль генералов становилась решающей, и военный гений Бонапарта выдвигал его в первые ряды.

Но если Бонапарт побеждал, то кампания против Германии не имела успехов. Пишегрю терпел серьезные неудачи. Армия Моро перешла обратно Рейн. Войне не было видно конца… И она всем уже надоела.

А что же Бретань? Эта извечно мятежная провинция молчала почти весь 1796 год. Королевской армии не существовало более. Край был наводнен войсками генерала Лазара Гоша. С помощью подкупленного предателя был ночью схвачен на ферме и казнен Стоффле. В марте попал в плен граф де Шаретт. Его расстреляли в Нанте. Сепо, действовавший в Мэне, едва сумел скрыться. К концу июля сложил оружие даже Кадудаль. А граф де Фротте, воевавший в Нормандии, покинутый всеми и преданный, уехал в Лондон, чтобы успокоиться, переждать наиболее тяжелое время, потом вернуться и создать новые отряды шуанов.

Генерал Гош, убежденный, что Бретань усмирена, чувствовал себя здесь хозяином, разъезжал по провинции, бывал на балах и в театрах. Его приветствовали республиканцы, его любили жены республиканцев. По всей Бретани распространялся слух, что Гош лелеет дерзкий план нападения на Англию, что этот план уже близок к осуществлению, что уже строится для этой цели флот. Генерал понимал, что пока под боком повстанцев будет Англия, они будут пользоваться этим островом как убежищем, будут получать оттуда поддержку, оружие, деньги. Нападение на Англию позволило бы и покончить с извечным противником Республики, и отрезать роялистов от всего мира. Они были бы попросту задавлены здесь, в Бретани, и тлеющий под пеплом огонь мятежа был бы навсегда потушен.

Когда-то таким же образом Вильгельм Завоеватель добыл себе целое королевство. Почему бы Гошу не повторить его подвиг?

В начале сентября в Белые Липы прибыли жандармы.

Захватить нас врасплох было трудно. Поместье представляло собой хорошо охраняемый пункт. Охрана была устроена еще герцогом, и теперь, когда он уехал, каждый нанятый им бретонец исправно стоял на своем посту вдоль дороги. Шуаны наблюдали из чащи за проезжающими и специальными знаками передавали друг другу сообщения. Таким образом, в замке все становилось известно задолго до того, как прибывали гости.

Я была в индийском кабинете и старательно заполняла книгу расходов. Меня слегка беспокоили суммы, уходящие на содержание поместья, а также сумма поземельного налога, которую должно было взыскать с нас агентство. Раздался стук в окно. Я подняла голову и увидела Брике.

— Мадам! — крикнул он ломающимся баском. — К вам едут жандармы!

Я подбежала к окну и подняла раму.

— Сколько?

— Пожалуй, целый отряд, мадам. Человек пятнадцать.

— Откуда они едут?

— По

дороге из Сан-Брие.

— Чего они хотят? Когда будут здесь?

— Чего хотят, не знаю. А будут, пожалуй, через полчаса.

Я обеспокоенно сжала пальцы. У меня была только одна мысль — об Александре. Прошла неделя, как он уехал и словно в воду канул. Неужели приезд жандармов вызван тем, что он схвачен? Может, они едут делать обыск?

— Что прикажете делать, ваше сиятельство? Может, перестреляем их! У нас на это сил хватит.

Брике за месяцы, проведенные в Белых Липах, превратился в настоящего шуана и республиканцев ни в грош не ставил. Никто бы сейчас не сказал, что Брике родился в Париже.

Я сурово взглянула на парня.

— Ты что, с ума сошел? Конечно, мы примем их. Нам нечего бояться, мы ни в чем не виновны.

— Ну да! Не виновны! А о стычке возле Сен-Брие разве вы не слышали?

Не дослушав его, я приказала Брике бежать ко всем бретонцам, которые могут показаться жандармам «лишними», и приказать им убираться в лес, подальше от замка, чтобы синие не поняли, что в поместье много вооруженных людей.

— Пусть возьмут на кухне сколько угодно еды и не возвращаются до тех пор, пока я не прикажу! Пусть сидят в лесу. Ты все понял? Беги!

Когда Брике бросился выполнять приказ, я вспомнила о его словах. Какая-то стычка… Кажется, возле Сен-Брие. Я впервые слышала об этом. Боже мой, неужели во всем этом замешан Александр? Ну конечно, для того, чтобы оправдаться за свое долгое отсутствие в рядах шуанов, он готов что угодно совершить, пойти на любое безумие! Не мудрено, что теперь в поместье едут жандармы.

Я была рада только тому, что меня не захватили врасплох. Я видела из окна, как они приехали, и даже слышала, как кто-то громким голосом приказывал служанке позвать госпожу. Служанка явилась ко мне, и только тогда я, как и полагается по всем правилам, спустилась в вестибюль дворца.

Капитан набросился на меня прежде, чем я успела любезно пригласить их в гостиную.

— Сударыня, это не визит вежливости. Мы сейчас же хотим видеть вашего мужа.

— А что, собственно, случилось? — спросила я как можно спокойнее.

— Сударыня, я полагаю, вы лжете, делая вид, что не знаете. Но я все равно вам скажу. Два дня назад, ночью, ваш муж и его младший брат, разумеется, прихватив с собой шайку своих друзей-разбойников, коварно напали на республиканский сторожевой пост близ Сен-Брие. Убито четыре солдата. Ваш муж — преступник, сударыня. Его следует немедленно арестовать.

Вся кровь отхлынула от моего лица, едва я услышала такое. Когда Александр уезжал, я знала, для чего он едет, и знала, что он будет воевать, но я все же надеялась, что республиканцы долго не будут догадываться об его участии в этих делах. А его заподозрили с первого раза. И уж конечно, я не думала, что вот так, с первого же раза, его захотят арестовать.

Потом другая мысль мелькнула у меня в голове. Может быть, этот чертов жандарм просто берет меня на испуг. Может, он просто блефует, ждет, что я зальюсь слезами и тем самым покажу, что Александр действительно был способен на то, в чем его обвиняют… Я вскинула голову и холодно взглянула на капитана.