Хозяйка Северных гор
Шрифт:
Я внимательно посмотрела на пронырливую женщину, которая точно своего не упустит и сказала, специально, понимая, что леди Эссекс эту информацию получит очень быстро:
— Мне нужно подумать и проверить, что мне может понадобиться в новом месте, и только тогда я дам указание собираться.
И пока Сенди не убежала к леди Эссекс, добавила:
— А сейчас отведи меня к отцу Давиду.
Я решила, что если отец Давид тоже хочет уехать, то он может стать моим союзником. Если честно, то я не знала, что там было с церковью в Англии. Откуда бухгалтерше
Помнила только, что в любом случае, в средние века, лучше «дружить» с церковью, а уж тем более иметь своего духовника.
Пока шли, размышляла о том, как получилось, что я, простая, не очень хорошо образованная и, в общем-то, кроме своего небольшого мясокомбината, ничем не выдающаяся женщина, получила такой подарок. Да ещё и совершенно в другой стране.
И вот что странно, мне казалось, что думаю я на русском, а говорю точно на английском, но почему-то у меня не возникало никакого диссонанса. Я будто бы впитала в себя новый язык и присвоила его.
Я всегда была благодарна всему, что давала мне судьба. И сейчас тоже, совершенно необычная ситуация с «попаданием» казалась мне именно что подарком. Главное, жива, здорова, остальное приложится.
Отец Давид жил в самом низу замка, в небольшой комнате. Я постучала, из-за двери раздался мужской голос, причём мне показалось, что звучал он молодо, но когда я вошла и увидела сидящего на стуле отца Давида, то поняла, что я его до Северных гор не довезу.
Внутри было аскетично, никаких личные вещей, казалось, выйди старик сейчас, и станет похоже, что в комнате вообще никто не живёт. Комната больше напоминала келью в монастыре.
Отец Давид был очень стар, седая голова, морщинистое лицо, по-старчески сутулый. На нём была тёмно-коричневая ряса, подвязанная верёвкой. Я такие видела в старых французских фильмах.
Увидев меня, старик улыбнулся:
— Леди, Вы пришли.
И закашлялся.
«Точно не довезу» — ещё раз пришла в голову мысль.
Видимо, я сделала что-то не так, как обычно, старик немного нахмурился и спросил:
— Дитя моё, что-то случилось?
Я отослала Сенди, наказав ей дожидаться за дверью, и подошла ближе к монаху. Пахло от него не очень, но делать нечего, возможно, пока он мой единственный союзник.
Глава 2.3
— Леди Эссекс настаивает, чтобы я уезжала как можно скорее, — начала я, а я только сегодня утром пришла в себя, всё словно в тумане, и я даже не помню, когда умер мой муж. Хорошо, что леди Ярон подсказала мне, что я могу прийти к Вам и получить совет.
Монах, несмотря на возраст, слабоумным не выглядел, наоборот, взгляд у него был цепкий, глаза умные.
— Бедное дитя, — проговорил монах после небольшой паузы, — я слышал о таком. И я хотел бы поехать с тобой.
И старик поднял руку, а я поняла, что встать ему тяжело, а мне подойти и склониться, подставив голову по благословляющую ладонь, гораздо проще. Что я и сделала, и это, видимо то, что обычно делала моя предшественница,
— Я была бы рада, если бы Вы поехали со мной, но я слышала, что дорога далёкая и сложная, — я действительно переживала.
— Не бойся, дитя, я крепче, чем выгляжу, — ответил монах и подмигнул.
— Ещё понимаю, что надо собраться, но совершенно растерялась, что я могу взять из замка с собой и кого из людей мне брать, — попросила я отца Давида
— Тэнов* своего мужа возьми, их осталось около десяти человек, по поводу того, что забрать из замка, найди Терезу, пока ты болела, я слышал, что новая графиня Эссекс выгнала её из замка, но она не могла уехать далеко, денег ей не выдали, — сообщил мне старик
(*Титул «тэн» использовался с восьмого века для обозначения представителей военно-служилой знати)
Я поняла, что пока я болела, в замке прошла «чистка», и тех, кто оставался верен прошлой госпоже, выгнали без сожаления. Но таких было немного. Отец Давид рассказал мне ещё про мою личную горничную, Мэри, которая теперь на кухне на грязных работах и про старого управляющего, которого заменили на своего.
В общем, от монаха я узнала, что по закону мне полагается не только то имущество, которое было определено только моим, но и денежное содержание от нового эрла, до тех пор, пока не выйду замуж. И ни много ни мало, а триста фунтов в год*. Причём, в год скорби, это первый год после смерти мужа, содержание должно было быть выплачено сразу, и ещё можно подписать бумагу о «продлении» года скорби до трёх лет, и тогда эрл будет должен сразу выплатить мне содержание не за год, а за три.
(*В 1300 году слуга (служанка) или свинопас получали по 1 фунту в год. Плотник — 3–4 фунта в год, его подмастерье — 2 фунта, бондарь — 3 фунта, каменщик — 5–8 фунтов, главный оружейник — 16 фунтов, адвокат высшего ранга — до 300 фунтов.)
— Дитя, найди мейстера Умла, и он тебе ещё лучше расскажет, и возможно даже успеет пригласить законника, чтобы всё оформить.
Много это или мало пока было непонятно, у монаха спрашивать не стала, здесь мне может помочь управляющий, который ещё должен быть в замке. По словам монаха ему дали время на передачу дел.
Поблагодарив отца Давида, и, пообещав наведаться к нему на следующий день, я пошла на кухню. Решила, что сначала надо вызволить верную мне горничную.
Сенди, кстати, возле дверей не было. Что ещё раз доказало, что верить ей не стоит.
Мне повезло отловить спешащего куда-то то ли пажа, то ли посыльного, паренька лет пятнадцати, и я приказала ему отвести меня на кухню.
Уж не знаю, что подействовало, моя уверенность в голосе, которая меня много раз спасала и в прошлой жизни, или он знал кто я, а только парнишка не стал сопротивляться и действительно проводил меня в кухню.