Хозяйка судьбы

Cheshirra

Когда уходили Амир и Азира, дом ненадолго затихал — до тех пор, пока не просыпались дети. Перелезая через Иниру, они окончательно будили ее и примерно в это же время возвращалась с улицы Азира — раскрасневшаяся, пахнущая потом и морозом. Она шумно плескалась в закутке у дальней стены, готовила завтрак — только тогда возвращался Амир. Шум мельницы стихал до вечера. В этом доме у каждого, кроме Иниры и Надира, были свои обязанности, каждый проводил день в заботах и никого, казалось, не заботило их присутствие. А она маялась от безделья, безответных вопросов и неопределенности. Чего они ждут?

Что должно случиться, чтобы этот раз и навсегда заведенный сельский распорядок изменился?

На третий день нюхач ушел.

— Ему нужно питаться, — не слишком понятно пояснила Азира.

— А нашей еды ему уже недостаточно? — недоуменно спросила Инира, сидя на лавке у окна и раздраженно болтая ногами. Ее измучило безделье — она пробовала вспомнить, чему их учили в Академии, пробовала медитировать, но толку не было никакого. Слишком много тревог было сегодня у нее на душе. Странное дело, она почти не скучала по матери, уверенная, что та быстро нашла себе мужа, избавившись от обузы в виде бастарда, но Приаш никак не хотел покидать ее мысли, хотя думать о нем было и вовсе бесполезно — его не вернуть. Это понимание будило в ней глухую смесь обиды и злости, которые с каждым днем все росли.

— Ему нужно другое, — неохотно пояснила Азира. С Инирой она всегда вела себя настороженно, скупо роняя слова, хотя с тем же нюхачом говорила всегда открыто.

Инира покосилась за окно, где разбушевалась очередная метель. Амир ушел в лес — на охоту. Очевидно, нюхач тоже охотился и она не хотела знать, от кого он получит новую порцию магии. На королевской службе у него, наверное, не было недостатка в донорах — тюрьмы всегда были полны, но как он собирается питаться теперь?

За его невозмутимостью она почти забыла, что нюхач опасен и для нее тоже. Недостаток магии сводил их с ума — отчасти именно поэтому король создал только семерых, четверо из которых умерло еще при создателе. А еще трое дожили до сегодняшних дней. Теперь остался один.

Азира загремела посудой и Инира, вздрогнув, обернулась.

— Чего мы ждем? Как долго мы будем сидеть здесь?..

Под выразительным взглядом хозяйки она только упрямо скрестила руки на груди:

— Я понимаю, что вы прождали десять лет и несколько дней вам ничем не помогут, но хотелось бы знать дальнейший план действий?

— Так хочется на трон? — ядовито осведомилась Азира, на что Инира раздраженно фыркнула:

— Да пропади он пропадом, ваш трон! Я хочу определенности! Какого-то плана! Действий!

Вошли Алира и не отстающий от нее Дастан. Девочка поставила ведро с водой и снова вышла на улицу. При Инире они всегда вели себя тихо, словно побаивались ее, но ей было видно в окно, как Дастан играет с деревянным мечом, отбиваясь от с хохотом нападающей на него Алиры.

— Действий? — усмехнулась Азира и, неожиданно брякнув на стол сковородку, отряхнула руки и двинулась к выходу: — Ну пойдем.

Инира неуверенно двинулась следом, ожидая какого-то подвоха. И он действительно был. Зайдя за дом, Азира отобрала меч у Дастана и протянула его Инире.

— Держи.

— Вы издеваетесь? — вздохнула девушка, но, посмотрев на хмурое лицо Азиры, все же меч взяла. Он оказался неожиданно тяжелым и ощутимо

оттягивал руки.

— Пойдем, — махнула ей Азира, направляясь дальше по прочищенной от снега тропинке. Она вела дальше за дом, через заросли ивняка и…

— Великие души! — вырвалось у Иниры. За ивняком находилась расчищенная площадка шагов в пятьдесят в длину. Из утоптанного снега торчали редкие сухие стебли травы, а на противоположном конце были прибиты к дереву три мишени.

— Хочешь действий? — Азира подхватила одну из груды сваленных у края площадки палок — судя по размеру, кто-то пытался сделать из них подобие меча. — Нападай!

— Что?! — поперхнулась Инира, делая шаг назад. Меч прочертил полоску в снегу вслед за ней. — Вы с ума сошли?

— Чем сидеть и ныть, не лучше ли заняться делом? — пожала плечами Азира, за локоть вытаскивая бастарда на поле и становясь напротив нее. — Повторяй за мной. Меч возьми в одну руку, это тебе не полуторник, ноги шире, а не то завалишься. Плечи расправь, одну руку за спину, меч выше, держи рукой, кисть не напрягай.

Засыпанная инструкциями, Инира пропустила момент, когда начался собственно поединок — мечи скрестились и от удара, отдавшегося болью в запястье, она выронила свой и с воплем отскочила в сторону, тут же получив увесистый тычок между лопатками:

— Убита, — прокомментировала Азира с усмешкой. На морозе, с оружием, пусть даже таким, в руках она выглядела совсем по другому. Щеки раскраснелись, глаза сияли, казалось, она вот-вот сорвется в стремительный бег. Выбившиеся из косы волоски трепетали на ветру, искрясь в красноватом зимнем солнце.

— Я не это имела ввиду, — Инира подошла ближе. Алира и Дастан пришли следом за ними и теперь стояли чуть в стороне, о чем-то шушукаясь. На лицах то и дело мелькали озорные усмешки. Да, ваша мама только что надавала бастарду под зад, то еще развлечение!

— Я знаю, что ты имела, — Азира снова подняла палку, вставая в стойку и Инире ничего не оставалось, кроме как последовать ее примеру. — И как ты думаешь победить короля? Ты даже меч держать не умеешь, хочешь, чтобы мы пошли следом за тобой на смерть?

Инира, которая вообще не хотела никого побеждать, едва успела увернуться от палки и подставить под нее меч. Сила удара оказалась такой, что ее игрушечное оружие рыбкой выскользнуло из рук, едва не до середины воткнувшись в снег.

— Убита, — насмешливо повторила женщина и неожиданно повернулась к детям. — Дастан! Иди ко мне, родной. Покажи этой леди, как дерутся мужчины.

Инира с удовольствием отдала меч мальчику. Женщина и ребенок встали напротив. Секунду ничего не происходило, а затем время словно ожило — мать и сын закружились по полю, палки скрещивались с глухим стуком, далеко разносившимся по лесу. Хотя Азира явно могла бы победить мальчика без особых усилий, она этого не делала — движения оставались плавными и четкими, а любые переходы были видны невооруженным глазом. Дастан, копируя мать и закусив от усердия губу, отбивал ее удары. Через три минуты он взмок — светло-русые волосы потемнели на концах от пота, свиваясь в тугие колечки, лицо покраснело от напряжения и становилось только делом времени, когда он пропустит удар.