Хозяйка Тишины

Снегова Анна

Нет - со зверьком себя сравнивать не стану! Так называла меня она. Малена.

И словно в насмешку над моими мыслями, голос этой гадины послышался и в коридоре. Я аж подпрыгнула.

– Куда ты это тащишь, идиотка? С твоей грацией беременной жабы только расплескаешь. Отдай мне поднос. Милорд сегодня ничего не ел за ужином. Переволновался из-за Тишины. Я сама отнесу ему. А ты ступай прочь, на кухню.

– Но госпожа...
– сердитый голос Берты пытается вклиниться в поток медово-ядовитых речей.

– И если услышу хоть

ещё одно возражение - отправишься драить нужники! Ты что, не была на сегодняшнем торжестве и ничего не слышала? Нет такого каприза "спасительницы холда", который лорд бы не исполнил. Что стоишь, хлопая глазками? Пошла вон!

Я слушала её, стискивая кулаки. Впиваясь ногтями в нежную кожу до боли. Чувствуя, как леденеет сердце.

Малена снова это делает. Снова зачем-то отирается возле хозяйского ужина.

Сейчас я как никогда понимала Совёнка. Сама бы с удовольствием проредила шевелюру этой стерве, которая возомнила о себе невесть что. Но… не буду же я опускаться до подобного.

А всё-таки жаль, что моего птица нет рядом. Отпросился к Мэгги. Каждую свободную минуту проводит с малышкой – у них дружба. Я даже чуть-чуть ревную.

Ну ничего. У меня тоже есть, что сказать.

Дверь впечаталась в стену с оглушительным хлопком, когда я её распахнула и ураганом вылетела в коридор. Если колдуньям положено быть злыми, то кажется, я на правильном пути. В последний момент вспомнила об осточертевшей шапке и кое-как натянула, подпихивая каштановые пряди внутрь.

Берта прошла мне навстречу – вся красная, на ходу застёгивая пуговку. Хотела что-то сказать – но бросила взгляд на моё лицо и промолчала. Скрылась на чёрной лестнице в самом конце коридора.

Малена замерла точёной статуэткой посреди прохода, балансируя поднос на кончиках пальцев левой руки. Она внимательно изучала содержимое – хлеб, сыр, нарезанное крупными ломтями запечённое мясо с пряностями, овощи, глиняную кружку с золотистой жидкостью. Простая, совершенно не по-лордовски, снедь.

Увидев меня, она вроде бы даже и не удивилась, только иронично выгнула изящную бровь.

– Что, зверёк, стережёшь покой своего хозяина? А ночью что же – спишь на коврике у его постели?

Вместо ответа я выдернула поднос из её рук.

– Ночью он без меня справляется, не маленький, - процедила сквозь зубы.

Малена чему-то рассмеялась, откинув голову и обнажая белую шею в распахнутом высоком вороте тёмно-синего бархатного платья.

– Но вот ужины таскать… это обязанность оруженосца! – пропыхтела я, вскипая ещё больше. – А вы пошли бы уже, отдохнули. Намаялись поди… целый холд от Тишины защищая.

– Не ревнуй, зверёк! – подмигнула Малена. – И мой тебе совет, меньше ходи по комнатам взрослых и м-м-м… голодных мужчин по ночам.

Она не стала предпринимать попыток забрать поднос, и я выдохнула. Кажется, поле битвы в этот раз за мной. А может, я всё себе надумала? Ну не стала бы она

так в открытую травить лорда… какой-нибудь гадостью. Или стала? Кто его знает, чему их учат, этих колдуний, в этом мерзком Ордене.

И я всё ещё невольно раздумывала о том, зачем ей могло понадобиться зелье, отчаянно пылая щеками, а ноги уже сами несли к заветной двери.

Совесть и стыдливость я успокаивала тем, что надо же накормить… своего голодного лорда. Хотя и ночь уже почти. Да и… в чём-то Малена определённо права. И уважающая себя девица ни по чём не стала бы… но я-то не девица. Я оруженосец. Днём и ночью прикрывать спину рыцаря – разве не мой священный долг?

Мой осторожный стук.

Его ленивое разрешение войти.

Удивление в серых глазах – ах да, он ведь поручал приносить еду с кухни служанке, а не оруженосцу… Это не мужское дело…

Дукан лежал на широкой господской постели поверх покрывала – вытянув длинные ноги и подложив руки под голову. Я порадовалась, что хотя бы помощь в раздевании ему не потребуется – простая домашняя одежда, широкая рубаха со шнуровкой на груди. Медальон сверкнул синими камнями. Сейчас он не был спрятан на теле, как обычно.

Уютное потрескивание дров в камине.

Я сбросила обувь, прежде чем утонуть голыми ступнями в пушистом ворсе ковра. Блики огня на тёмных волосах, когда Дункан резко сел, скрестив ноги… Я же ничего не делаю предосудительного – отчего так заходится сердце в заполошном перестуке?

– Ну и зачем ты на себя ещё и обязанности Берты взвалил? Сказал же, отоспись сегодня. Ты мне нужен отдохнувшим. Завтра планирую спровадить, наконец, Малену, раз её услуги больше не нужны. И отправимся с тобой объезжать Полуночный край. Проверим, что оставила после себя Тишина.

Я неловко прошла вперёд, переводя дыхание. В шапке было ужасно жарко. Безрукавка давила грудь. В голове метались мысли, и я даже не знала, что радует больше – перспектива поездки вдвоём, то, что Малена уберётся, наконец-то, восвояси, или слова о том, что я нужна.

В довершении всех моих мучений снова проснулась боль в правой руке – отдающая жаркой пульсацией под рёбрами.

Я слишком давно его не касалась. Целые сутки – слишком много для связавшей нас незримой цепи. И сейчас будто кто-то с силой тянул за эту цепь, подтягивая меня всё ближе к источнику моих радостей и горестей.

– Простите за самоуправство, - смущённо ответила я, пряча взгляд. Не знала, куда деть поднос, поэтому неловко пристроила его на узкий стол рядом с кроватью, подвинув свитки и чернильницу. Чуть не спихнула чёрную склянку на пол, ругнулась под нос, опять извинилась.

Дункан следил за моими манипуляциями, посмеиваясь. Протянул руку, взял с подноса кружку, осушил её в пару глотков.

– Будешь? – кивком указал на еду. Я отказалась. Это было слишком… смущающе. Ночные посиделки втроем с Мэгги – одно. Ночные посиделки вдвоём – уже совсем-совсем другое.