Хозяйка ворон и железный доктор
Шрифт:
– Всё будет хорошо, не бойся, – нужных слов не нашлось, но ему хотелось как-то ее успокоить.
– Ты со мной, почему я должна бояться?
Бравируя и стараясь не стучать зубами от охватившей ее дрожи, Кайла подняла глаза, и Рейн растерялся. У нее был удивительно открытый взгляд: она не отводила его, смотря с искренним интересом. Пожалуй, можно было бы списать ее спокойствие на феномен Пустоши, позволяющий Рейну выглядеть человеком, а не автоматоном, но Кайла так же смотрела на него и в обычной жизни.
– Как ни крути, теперь ты выглядишь куда солиднее, –
Рейн тоже посмотрел и с досадой отметил, что непозволительно долго провожал Кайлу взглядом. Ни дать ни взять брошенный любовник; в его исполнении это выглядело жалко.
– Теперь? – запоздало уточнил он, но Кайла не стала комментировать свои слова.
На этом все интересности закончились. Сидеть несколько часов кряду, дожидаясь погони, было бесполезно, да и времени не осталось, данный им час истекал.
Они вернулись почти одновременно: Рейн заметил, как Кайла глубоко вздохнула и бессмысленно моргнула несколько раз, прежде чем взгляд стал осознанным и бесконечно усталым. Поход в Пустошь мало кого оставлял равнодушным. Она с некоторым недоумением посмотрела на пальто, которым укрыл ее следователь: в такую непогоду сидеть на мокрой земле – верный способ заболеть.
– Увидели что-то полезное? – потушив сигарету, спросил Фертан.
Может, он и не жаждал расследовать это дело, но оставался рядом на подстраховке. Задержись они в Пустоши, успел бы вытащить.
Вдаваться в подробности Рейн не стал, обошелся тем, что назвал следователю время получения записки. Он мог рассказать и про заказ, и про вестника, но Фертан всё равно перепроверит.
– Спасибо, посмотрю, – предсказуемо пообещал следователь и, покосившись на дрожащую Кайлу, добавил: – Забирайтесь в машину и отогревайтесь. Я провожу вас до отеля. Не стоит садиться за руль после Пустоши.
***
В дороге Кайлу отпустило. Давненько она не наведывалась в Пустошь, уже успела подзабыть, каково это, чувствовать ее зов. В ней хотелось заблудиться. Всех магов влек густой туман – неосознанно, против их воли. Кто-то убеждал, что не нужно противиться – достаточно пройти по зову, чтобы получить сакральные знания. Правда, после этих умельцев обычно навещали в сумасшедшем доме.
Кайле хватало знаний обычных, поэтому в Пустоши она вцепилась в доктора – вдвоем было не так страшно. Понимание, как близко они находились от смерти, накрыло с головой. Пронизывающий холод Пустоши, казалось, въелся под кожу, и женщина даже пожалела, что сунулась туда следом за Рейном. Прогулка вышла вовсе не такой увлекательной, как она рассчитывала.
До отеля они доехали на паромобиле следователя.
– Ты повредила ногу? – спросил Рейн глухо, когда до отеля осталось всего ничего.
– А? – Кайла так задумалась, что едва не пропустила вопрос.
– Трость, – пояснил он, кивая на ее колени, где покоилась птичья голова.
Трость! Она совершенно забыла и теперь таскала ее с собой, не найдя подходящего момента, чтобы вручить.
– На самом деле это тебе, –
Кайла замерла, ожидая, что Рейн отвергнет дар, но он осторожно забрал трость из ее рук. Взвесил на здоровой ладони.
– Спасибо. Тяжелая, – отметил он и покрутил птичий череп, выискивая скрытый механизм. Трость не поддавалась, но доктор не собирался сдаваться.
– Там внутри клинок. Давай покажу, как открывается.
Она потянулась к нему, и тут паромобиль подпрыгнул на кочке. Они стукнулись лбами, ладони Кайлы оказались у него на коленях, и Рейн подхватил ее за талию. Долгие три удара сердца женщина боялась пошевелиться, а затем отпрянула так же быстро, как упала.
– Прости. – Она поспешно провернула птичью голову трости и почти вжалась в свой угол. Лицо пылало, и хорошо, что в полутемном салоне этого не было видно.
Сегодня в Пустоши Кайла слишком многое вспомнила.
Доктор Рейнхольд Гарт, взрослый мужчина с протезами, немногословный и хмурый, был чужим. Да, в нем угадывались черты того мага, в которого она когда-то влюбилась, а повзрослевший Рейн, что греха таить, был чертовски харизматичен. Даже страшный, он притягивал к себе взгляд, но казался суровым железным доктором, и Кайла списывала чувства на восхищение.
Однако в Пустоши он стал собой: спорил с ней, а не молчал, защищал ее от напастей. Напомнил себя прежнего, взбаламутив и без того неспокойные чувства. Это был ее Рейн, и как же хотелось по-хозяйски обнять его, крепко прижаться и убедиться, что он больше никуда не денется!
Сейчас его вдумчивый взгляд беспокоил ее куда сильнее, чем недавний поход в Пустошь, а это из ряда вон выходило! Ей ведь уже не двадцать, она взрослая умудренная жизнью женщина. «Не вздумай снова влюбляться, Кайла Абель! У тебя есть дела поважнее. Вот найдешь, кто напал на сестру, тогда и развлекайся», – как заклинание повторяла она про себя, старательно глядя куда угодно, только не на Рейна. А предательское сердце отстукивало рваный ритм без ее согласия.
До отеля они больше не разговаривали.
***
– Спасибо, что проводили.
– Не за что. Разрешите зайти? Мне бы хотелось пообщаться с вашим мужем, тьенна Абель.
Следователь высадил их у ворот, но уезжать не торопился. Он тоже заглянул в Пустошь, но ненадолго – ровно настолько, чтобы прочесть записку и вернуться. Не сказать, чтобы новости его обрадовали: теперь покушение точно нельзя было переиначить в несчастный случай. А значит, предстояла долгая и почти наверняка бесполезная проверка знакомых Кайлы и их алиби, составление списка подозреваемых, мотивов… Дело тухлое, зато на радость скучающим без новостей газетчикам: вот уж кто не упустит своего и под шумок распишет и погоню на горной дороге, и несостоятельность местной стражи. Так что настроение у Фертана было самое что ни на есть отвратительное, и он не пытался это скрыть.