Хозяйка закрытого города

Рэй Теона

– Все, хватит, мне-то оставь. Есть хочешь?

– Спрашиваешь, – шепнула, ухмыльнувшись. Три кружки воды заполнили желудок, но прожить на воде не выйдет.

– Пойдем, – Нэт подхватил бочонок, из угла взял небольшой мешок, в котором что-то брякнуло, и мы вышли на улицу. Обогнув дом, что был в виде буквы “Г” мы остановились в углу. Нэт поворошил носком ботинка угли обложенные камнями, достал из мешка несколько тонких поленьев, а из кармана спички. Когда костер разгорелся, на камни была поставлена маленькая

ржавая кастрюлька с черным дном, в нее налита вода из бочонка. Я глотала слюни, пока наблюдала, как закипает вода, и Нэт засыпает в нее какую-то крупу.

– Что это?

– Гречка неочищенная.

– Как это?

– Для скота, – хмуро ответил мужчина и отвернулся, давая понять, что подробности объяснять не намерен.

Крупа для скота… В голове вертелся вопрос: “Почему ее едят люди?”, но потом я оглянулась вокруг. Нэт же сказал, здесь нет работы, нет денег, нет еды.

– Где ты ее взял?

– Ты всегда такая дотошная? Потом узнаешь, когда придет твоя очередь.

– Какая очередь?

– Еду добывать.

– А соли нет? – я заглянула в кастрюлю. Гречка почти сварилась, несмотря на то что она для животных, мой желудок рычал и требовал скорее положить кашу в рот.

– Не до роскоши.

Больше Нэт ничего не сказал. Вытащил из мешка две глиняных чашки, железные ложки и принялся делить кашу на две порции прямо с невыпарившейся водой.

Я взяла чашку в руки, принюхалась. Живот скрутило в узел от голода, и, уже не раздумывая, зачерпнула кашу ложкой. Прямо сейчас, когда я трое суток не ела ничего, кроме того несчастного пирожка, каша из скотской гречки была на вкус бесподобна. Но стоило мне насытиться, как я стала понимать – есть ее постоянно невозможно. Чтобы не умереть от голода, разве что.

И что, вот такой будет теперь вся моя жизнь? Во дворе заброшенного дома, в компании беззубого бандита, с чашкой каши из смешанной с пылью гречневой крупы?

ГЛАВА 4

– Нэт, – тихонько позвала мужчину. Он уже доел и теперь, опустившись на корточки, гипнотизировал огонь. – Разве ты не хочешь изменить свою жизнь? Ты ведь дракон… Что бы это ни значило.

– Это значит, что я умел превращаться в дракона. У меня была магия. Деньги, власть, уважение человеческого рода.

– Была?

– Я отказался от своей прямой обязанности – следить за этим городом.

– Почему?

Взгляд Нэта пригвоздил меня земле.

– Потому что жители Шаерора не нуждаются в помощи. Ты это поймешь, когда познакомишься поближе хоть с кем-то из них.

Мужчина потушил огонь, собрал посуду в мешок и двинулся к дому. Я поспешила за ним. Спрашивать больше ни о чем не хотелось, вот только я не была согласна с Нэтом – люди в этом городе отчаянно нуждались в помощи, особенно дети.

Может быть, я действительно чего-то не понимаю.

Может быть, есть что-то, чего я не вижу. Но скажите мне, кто откажется от помощи, стоя на пороге голодной смерти?

Мне только нужно понять, как им помочь. Им и себе, в первую очередь. Такая жизнь не для меня, а путь на Землю мне закрыт. Благодарна только за то, что пока я пытаюсь выжить, тоска по дому меня не гложет – сейчас не до этого.

Утро началось с того, что кто-то гладил меня по щеке. Крошечная теплая ладошка прочертила полосу по моему лбу, щеке и дотронулась до носа. Я распахнула глаза.

– Дядя сказал, что ты – не такая как все, – Оди напустила на себя серьезный вид и выглядела при этом безумно мило. – Я решила проверить, но ничего необычного не вижу. Что в тебе не такого?

Я усмехнулась, потерла глаза, прогоняя остатки сна, и повернулась на бок, к малышке лицом.

– Я… – слова застряли в горле. “Не говорить никому” – означает ли, что даже ребенку сказать нельзя? Даже если она расскажет кому-то, все равно ведь не поверят.

Впрочем, малышка уже забыла о своем вопросе и радостно провозгласила:

– А дядя Нэт дал мне конфету! Представляешь?

– Молодец он, – улыбнулась, думая, что и мне бы конфета не помешала. Хоть какая-то капля радости в этом черном мире.

– Где мама? – Оди мгновенно изменилась в лице. Настроение у девочки менялось со скоростью света в несколько секунд. Сейчас ее губки дрожали, глаза заслезились.

– Мама болеет, малыш. Она… в больнице.

– Где?

– В таком месте, где ее вылечат.

– Ты врешь. Зачем? Мою маму никто не станет лечить, у нас нет… этих… я забыла. Монеты, во!

Я дотянулась до Оди и чмокнула ее в лоб.

– Я прямо сейчас схожу к твоей маме, ладно?

– Скажи ей, что я ее жду.

– Конечно. А где Нэт?

– Вон там, спит, – девочка ткнула пальчиком на выход и залезла на стул. На столе лежал заляпанный грязью лист бумаги и крошечный обломок карандаша.

Вышла из дома, на улице как и всегда было пустынно. Где все люди, неужели целыми днями сидят по своим жилищам? Вздрогнула, понимая, что если не начать что-то делать, меня ждет такая же судьба.

Утреннее солнце еще не было слишком горячим, я наслаждалась теплом и с ужасом представляла, что спустя каких-то пару часов от духоты станет невозможно дышать. За три дня, что нахожусь в этом мире, еще ни разу не ощутила дуновения ветерка на своей коже. Город, который был словно вырублен внутри огромного булыжника, в течении дня так сильно нагревался, что от каменных зданий и дорог даже утром и по ночам исходил жар. Я чувствовала, как прикипает подошва кроссовок и как сильно потеют ноги, но боюсь, что без обуви ходить вовсе невозможно. Мне нужны сандалии или вроде того, хоть какую-то открытую обувь!