Хозяйка замка Уайтбор
Шрифт:
Лорд Уэсли явно собирался продолжить воспитательную речь, но в этот момент солнце наконец прожгло путаную пряжу туч и выпустило лучи, разом ворвавшиеся в двадцать витражных окон. Стало понятно, почему художник оставил противоположную стену пустой: солнечные блики расцветили ее сотнями блесток алого, синего и золотистого цвета. Я невольно ахнула:
– Как красиво!
Пробурчав какое-то ругательство, дядя резко махнул рукой замершей у дверей служанке, приказав, чтобы подавали еду. Завтрак прошел в меланхолическом молчании. Миссис Дэвис отрезала ножом крошечные кусочки сладкого пирога и клала их в рот
Я готова была поддержать беседу, только с чего начать? «Знаете, по дороге к вам мне удалось раскрыть одно маленькое преступленьице» – нет, об этом лучше не упоминать. «Кажется, я столкнулась на чердаке с вашим фамильным привидением» – это тоже не годится. Жуя кусок тоста, безвкусный, как бумага, я с тоской вспоминала уютные завтраки на Гросвен-стрит. Миссис Бонс по утрам никогда не ломилась в наши спальни, заставляя нас подниматься ни свет ни заря! Она просто оставляла блюда под крышками на буфете, на специальных подставках с маленькими горелками, чтобы мы могли сами выбрать себе, что хотели.
Покончив с завтраком, дядя отложил салфетку, устремив взгляд на меня. В этот момент он разительно напомнил мистера Тревора, который точно так же буравил меня взглядом, стоило мне совершить очередную ошибку. Уэсли даже, пожалуй, превосходил его по суровости. Я почувствовала себя как кролик, внезапно узревший перед собой чешуйчатую морду змеи. Закашлявшись, я смутилась и залпом допила весь кофе, оставшийся в чашке.
– Итак, – веско сказал лорд Уэсли. Посмотрел сквозь экономку, и та, пожелав нам приятного утра, поспешила покинуть трапезную.
– Итак, обсудим наши дела. Вы не можете оставаться в этом замке. Однако позволить вам жить одной я тоже не могу. И, конечно, совершенно недопустимо, чтобы вы продолжали работать у мистера Тревора, при всем моем уважении.
Я всем видом изобразила вежливое внимание. Интересно, к чему он клонит.
– Вам необходимо выйти замуж, и поскорее. Я намерен позаботиться об этом. В пяти милях отсюда, в поместье Хоппер живет миссис Полгрин, имеющая трех дочерей на выданье. Где трое, там и четверо. Полагаю, что она не откажется вывести вас в свет в обмен на некоторые услуги.
Я насторожилась. Кажется, мне снова навязывали роль дебютантки. Но это будет совсем не так, как в Эшентауне, где мне приходилось осваивать тонкую науку кокетства под чутким руководством леди Элейн. Тогда это было понарошку, а дядя явно вознамерился взяться за меня всерьез! Следовало поскорее исправить это недоразумение:
– Я благодарна вам за заботу, милорд, но в этом нет никакой необходимости. У меня уже есть жених, и он скоро должен сюда приехать.
В первый раз за все утро на дядином лице отразилось что-то, кроме брюзгливого безразличия: необычная смесь облегчения и легкого беспокойства.
– Мистер Тревор, вероятно, забыл упомянуть об этом, –
– Сэр Кеннет Фонтерой, – храбро сказала я, надеясь, что небеса не накажут меня за самонадеянность. Что я буду делать, если Кеннет появится здесь через месяц, горячо поблагодарит меня за спасение и исчезнет?
– Вот как?! Хм…
Недоумение, прозвучавшее в дядином тоне, показалось мне обидным.
– А что? – запальчиво спросила я. – Вам кажется странным, что человек его достоинств и положения заинтересовался скромной особой вроде меня?
– Нет, почему же. – Тонкие губы изогнулись в саркастической улыбке. – Напротив, мне всегда казалось, что вкус лорда Фонтероя в отношении женщин никогда не отличался изысканностью.
От этого оскорбительного замечания мои щеки полыхнули жаром. Я резко вскочила, жалея, что не обладаю способностью мгновенно придумывать достойные ответы. Как правило, они приходят мне в голову гораздо позже. Дядя тоже поднялся, не сводя с меня глаз:
– Неужели вы думаете, – произнес он негромко, но со сдержанной яростью, – что я позволил бы женщине из рода Уэсли выйти замуж за светского хлыща, имя которого годами не сходило со страниц скандальных хроник?!
Я не сразу поняла, что он имел в виду. Кеннет – и скандальные статьи? Какие? Когда? Потом до меня дошло:
– Но это же было десять лет назад! С тех пор он изменился!
– Да неужели? Позвольте вам не поверить. Можете забыть о Фонтерое. Возможно, он был бы неплохой партией для Энни Фишер, однако он недостаточно респектабелен для Анны Уэсли.
У меня на языке вертелась сотня колкостей, но я вовремя спохватилась, что ссора с дядей не принесет пользы ни мне, ни Кеннету. Поэтому я молча направилась к двери, бросив на ходу:
– Мне нужно подумать.
Мистер Уэсли, однако, успел поймать меня за запястье. Для таких хилых рук, как у него, хватка оказалась неожиданно сильной:
– Мы сегодня же нанесем визит миссис Полгрин. Будьте готовы к трем.
Уходя, я едва сдержалась, чтобы с силой не хлопнуть дверью. Неужели дядя так разозлился из-за моего утреннего опоздания? Из-за такой мелочи?! Нет, здесь явно крылось что-то еще… За его резкостью и нападками таилось нечто большее, чем обычное раздражение человека, на которого вдруг взвалили новую нежеланную ответственность.
В безопасной тишине своей комнаты я с размаху села на кровать, невесело рассмеявшись. При всей сложности положения, в котором я оказалась, нельзя было не оценить комизм ситуации. Подумать только, целую неделю я изводила себя переживаниями, что недостаточно хороша для лорда Фонтероя! А оказывается, с точки зрения дяди, это Кеннет недостоин меня!
Ужасно хотелось разбить что-нибудь, чтобы выплеснуть злость, но в чисто прибранной комнате не нашлось ничего подходящего. Пока я изнывала в столовой за завтраком, чья-то невидимая рука успела застелить постель, вычистить камин и заново развести огонь. Элспет, конечно. На каминной полке стояла маленькая жестяная ваза с одуванчиками. Одуванчики! В январе! Интересно, где она ухитрилась их раздобыть? Вероятно, где-то в замке имелись оранжереи, но лорд Уэсли – точно не такой человек, чтобы разводить там весенние цветы. Ему больше подошла бы коллекция кактусов. Хотя… что я вообще знаю о нем?