Хозяйка. Рассказы о людях и нелюдях
Шрифт:
– Спасибо, дочка. А вы не Дижовы?
– Да. – Отвечаю.
Тут он стал расспрашивать про моего покойного отца, вспоминать, каким резвым мальчонкой тот в детстве был, как они вместе рыбачили. И тут дьявол меня дёрнул сказать:
– А вы бы к нам переехали. Дом большой, отопление газовое, еды на всех хватит.
Он говорит:
– Ох, спасибо, сынок. Хата моя того
– Жулики?
– Нет. – Он усмехнулся и головой покачал.
А жена стала меня за доброту хвалить. Приятно. Через день смотрю – Дед стоит на пороге с сундучком – такие сейчас только в фильмах и увидишь, про царскую Россию. Таня ему загодя комнату приготовила. Зашёл новый жилец в прихожую и столбом замер. Я сначала не понял, почему. Потом всё же боком, боком прокрался к себе. А на другой день начал характер показывать.
– Снимите, – говорит, – икону, или хоть полотенцем завесьте, а то мне от неё не по себе.
Таня говорит:
– Этой иконой меня мать замуж благословила. Одумайтесь, дедушка, такой старый, а атеист. Вспомните о душе.
Он руками замахал:
– Это не для меня. А о душе думаю ежечасно.
В общем, как ни старалась она его уломать, Дед ни в какую. А образ стал к стенке ликом поворачивать. Я пригрозил, что такого гостя обратно отправлю в хибару. Но как-то проезжал на работу, смотрю, а хата его развалилась. В дом престарелых отдавать? Стыдно перед людьми. А Таня что-то стала болеть. То одно, то другое. В общем, однажды сняла она икону, собрала вещи и ушла к матери. Я человек тихий, но тут на деда вызверился. И вдруг чую, не могу его ударить, и всё тут. Кулаком так по притолоке шарахнул, что рука болела едва ли не месяц. А на второй день Дед велел песок привезти. Я говорю:
– Зачем?
– Бесам работу задавать. – Отвечает. – А то, видишь, они на твою жену болезни напускали от безделья.
– Может, в психушку тебя?
Тут за окнами какой-то грохот раздался, смотрю, мой грузовик сам завёлся, изгородь повалил и прёт прямо на дом, хорошо медленно ехал, я выбежал, в кабину влез, остановил. Думаю: лучше Деда не трогать.
– А как зимой, не мёрзнет на скамейке? – Полюбопытствовал я.
– Зимой он у окна торчит, ему снега хватает.
Я ухмыльнулся, представив бесов, пытающихся остановить снегопад.
– Так вот, о моей гражданской супружнице… Я поехал от нашего завода в Москву – груз повёз. Ну и с ночёвкой. Вернулся. Наташка ни жива, не мертва. Оказывается, в полночь услышала голоса в комнате у деда, словно собралась шумная компания. Долго терпела. Сам понимаешь, человек она в доме моём новый. Думала, что Дед всегда гостей приглашал. Но голоса всё громче. Она к двери подошла, слушает.
– Давай сыграем на Наталью, – кто-то говорит. – Проиграешь, она наша.
– Если бы по крови была родной, мог бы проиграть. А так, власти над ней у вас не будет. Давайте играть на февральский снег.
Наташка дверь приоткрыла и видит: сидит Дед один за столом, перед ним карты. И карты эти время от времени в воздух поднимаются и об стол хлопаются. Режется Дед в дурака с пустотой. Наташка говорит, её аж прохватило, едва до туалета добежала. Вот и эта от меня ушла – к бывшему мужу. Дерётся с ним, но видно там спокойней. И я её не виню. – Твёрдо заключил Миха.
– Дед говорит, его Дижо зовут. С вашей фамилией сходство есть. Получается, ты потомок француза.
– Или не знаешь, что дежа – это кадка большая? Старое русское слово. – Недовольно сказал Миха. И я понял, что ему неприятна мысль о родстве со стариком. – По паспорту он Евгений Иванович Дижов.
* * *
Я поджидал Лену в фойе. Потому что знал, на улице её ждёт другой – тот самый мордастый парень. Она выпорхнула из зала вместе со своими ученицами, и, кивнув мне, направилась к выходу. Подавив самолюбие, я произнёс:
– Привет.
– Ах, это ты Игорь. Мне надо ноутбук отремонтировать. Столько материалов пропало, жалко. И фотографий.
Конец ознакомительного фрагмента.