Храброе сердце Ирены Сендлер
Шрифт:
Глава 4
Исследовательская работа
Канзас, 1999
C тех пор как Меган только научилась говорить, она рассказывала маме обо всем, что происходило в ее жизни. В последние недели с ее языка не сходил Проект «Ирена Сендлер». Когда Меган упомянула о «Списке Шиндлера», Дебра Стюарт отправилась в видеопрокат.
Вечером она постучалась к Меган и показала видеокассету.
– Думаю, нам нужно посмотреть ее вместе, – сказала она. – Может, прямо сегодня… перед завтрашней поездкой в Канзас-Сити.
Ого! Никто и никогда еще не приносил в дом Стюартов фильмов с рейтингом «R»…
– Ты уверена,
– Я думаю, надо попробовать, в первый и последний раз. Если что, всегда можно будет выключить…
Когда ее отец, как обычно, в полдевятого улегся спать, в доме все затихло. Только в гостиной, где мама вязала зимнюю шапку для ее младшего брата Тревиса, продолжало тихонько бормотать радио. Меган выключила приемник, вставила в видеомагнитофон кассету и с первыми кадрами фильма свернулась калачиком на диване рядом с мамой. Совсем скоро Дебра Стюарт забыла о вязании. Тревис почти час смотрел фильм, стоя в дверях гостиной, но потом тоже подсел к ним. Меган забеспокоилась, стоит ли смотреть это 11-летнему брату, но мама ничего не сказала, давая, таким образом, свое молчаливое согласие.
Целых три часа Меган не могла оторвать взгляд от экрана, хотя во время некоторых эпизодов у нее возникало желание отвернуться и не смотреть. К концу фильма, когда «шиндлеровские евреи» и их дети проходили мимо его могилы в Израиле и клали рядом с надгробием камушки, глаза Меган застилали слезы, и экран телевизора превратился в размытую кляксу. Тревис смущенно покашлял и тоже сглотнул слезы. Всем давно было пора ложиться спать, но они об этом совершенно забыли.
Пока перематывалась кассета, Меган думала… Эти ужасы творились не в Средневековье, а совсем недавно, можно сказать, вчера, и многие из переживших их живы до сих пор…
Может ли Холокост повториться? А вдруг на месте евреев окажутся христиане – такие же, как она сама?
Меган вытащила из магнитофона еще теплую, будто наполненную жизнью кассету. И мама, и Тревис уже ушли спать, даже не пожелав ей спокойной ночи.
Пока Меган не увидела «Список Шиндлера», история Ирены Сендлер была для нее всего-навсего историей – просто набором фактов, вызывающим в лучшем случае любопытство, ну, как, например, опыты по химии, не больше. Печатное слово прекрасно выполняло свою функцию и изолировало ее от сути Холокоста, не давая прочувствовать ее по-настоящему. Но этот фильм лишил ее способности взирать на Холокост с безопасного расстояния. Она знала, что история человечества сплошь состоит из алчности, жестокости и убийств – тех самых грехов, искупить которые и пришел в этот мир Иисус. Но «Список Шиндлера» с невыносимо болезненной прямотой продемонстрировал, что, даже несмотря на крестные муки этого одинокого героя, человечеству до Спасения еще идти и идти.
Было уже очень поздно, но она не могла заснуть. В конце концов ей удалось задремать, но уже через несколько мгновений она услышала звонок будильника. В предрассветной темноте она вылезла из постели и поковыляла вниз завтракать…
Все три часа пути до Канзас-Сити Меган пыталась выбросить из головы увиденные кадры и думать о Кенни, о том, как в выходные будет «собирать камни»… но воображение вновь и вновь рисовало камешки на могиле Шиндлера и спасенных им людей… И еще: пролом в стене Варшавского гетто…
Добравшись до регионального Центра изучения истории Холокоста в Канзас-Сити, девочки уселись за компьютеры. Меган вышла на сайт, посвященный людям, спасавшим евреев… Она читала о спасенных, а из головы не шли мысли о тысячах, миллионах жертв Холокоста, чьи истории никогда уже не будут рассказаны… А если б она оказалась одной из них? Что, если б это случилось с ней и ее родными, думала она
Она вздрогнула, почувствовав, что кто-то легонько коснулся ее плеча. Это был Мистер К.
– С тобой все нормально?
Она откинулась на спинку и промокнула глаза давно уже мокрым носовым платочком.
– Все хорошо… правда… – она сделала глубокий вдох, чувствуя, как у нее перехватывает в горле. – Меня легко довести до слез, такая уж я уродилась. А все эти рассказы такие страшные… такие печальные.
– Это были страшные и печальные времена, – сказал он. – Изучая их, чувствуешь себя так, будто погружаешься в выгребную яму. Но ведь были такие люди, как Оскар Шиндлер и Ирена Сендлер, люди, какими все мы хотели бы быть, обычные люди, менявшие мир к лучшему. То же самое под силу и вам. Героизм – это все, что можешь сделать для исправления и совершенствования мира.
Меган перешла на следующую страничку.
– Вот еще одна спасенная… Эльжбета Фицовска, – она с трудом выговорила имя, которое в самом скором времени будет знать не хуже своего собственного, и продолжила читать сдавленным от переживаний голосом. – Полугодовалым ребенком ее тайком вывезли из Варшавского гетто в ящике с плотницким инструментом. А все ее родные потом погибли в Треблинке [18] .
Меган прокрутила текст дальше и вдруг задохнулась от волнения.
18
Треблинка (Treblinka – польск.) – концентрационные лагеря в Польше, организованные нацистами в первую очередь для уничтожения евреев Варшавского гетто. Включали в себя «трудовой лагерь» Треблинка-1 и лагерь смерти Треблинка-2, который действовал с 22 июля 1942 г. (начало ликвидации евреев Варшавского гетто) по 2 августа 1943 г., когда произошло восстание узников. Спустя два месяца лагерь был закрыт. За год с небольшим в Треблинке было уничтожено более 800 тысяч человек, в подавляющем большинстве евреев. Среди убитых было 2 тысячи цыган.
– О Господи. Это она! Лиз! Сабрина! – Она отпрянула от экрана, вытаращив блестящие от слез глаза. – Это она! Это Ирена. Этого ребенка… Эльжбету… спасла Ирена Сендлер.
Меган яростно потерла глаза.
Лиз с Сабриной встали за спиной Меган и принялись читать рассказ Эльжбеты о ее чудесном спасении.
– Знаете что, – сказала Сабрина, – я вот тут подумала. История Ирены отличается от всех остальных тем, как она старалась оставить спасенным детям их имена. Ну, то есть как она закапывала их имена в бутылках под яблоней, чтобы они когда-нибудь смогли узнать, что они евреи, и выяснить, как их звали по-настоящему. Это же очень важно. Это обязательно должно быть в нашей пьесе.
– Точно! – Меган посмотрела на Лиз и Сабрину. – Имена. Она спасала жизнь именам целых семей. Самое страшное – это потерять свое имя. Тогда умирает твой род. Тебя перестают помнить. Получается, что ты вроде вообще никогда не существовал на свете [19] .
Сабрина придвинула свой стул поближе к креслу Меган:
– Из этого может получиться название для нашей пьесы… Имена в бутылке.
Лиз опустилась коленями на покрывающий пол ковер:
19
Израильский Мемориал Яд Вашем (Yad Vashem – ивр., «Память и имя») собирает имена погибших в Катастрофе евреев. Девиз этой работы – строка из стихотворения израильской поэтессы Зельды Мишковской (1914–1984) «У каждого человека есть имя».