Храм Фортуны

Ходжер Эндрю

К Пьомбино они подошли, когда уже сгущались сумерки. Завидев вдали городские огни, Сабин пошел в каюту Никомеда. После некоторых размышлений он решил, что, чем искать сейчас капитана в порту, который согласился бы поплыть на Планацию, лучше использовать жадность Шкипера и убедить его немного изменить курс. Тут было недалеко — миль тридцать, к утру вполне можно вернуться. Только бы выполнить поручение, отдать это проклятое письмо ссыльному Агриппе Постуму, а потом уже можно будет спокойно ехать в свое поместье и ждать, когда милости

сильных мира сего посыплются на него, как из рога изобилия.

Трибун толкнул дверь каюты и вошел, не постучав. Никомед отшатнулся от большой чаши с вином и недовольно посмотрел на него, щуря слезящиеся глаза.

— Разве можно столько пить? — брезгливо сказал Сабин. — Так ты того и гляди посадишь корабль на мель. Неудивительно, что для пиратов ты — легкая добыча.

— Не волнуйся, — буркнул грек, отодвигая чашу. — Не в первый раз.

— Ну, твое дело, — примирительно заметил трибун, вспомнив, что он нуждается в услугах шкипера. — У меня есть к тебе предложение. Обещаю, заплачу хорошо.

— Какое предложение? — осторожно спросил Никомед, сглатывая слюну.

— Мне нужно, чтобы ты сейчас немного изменил курс и отвез меня в одно место, недалеко.

— Какое место? — подозрительно осведомился грек. — У меня же график, я не могу...

— Да подожди ты. Мне нужно попасть на остров Планация. Знаешь такой?

Шкипер медленно кивнул. На его лице появилось какое-то странное выражение.

«Конечно же, он знает, кто живет на острове, — с сожалением подумал трибун. — А такой тип продаст, и глазом не моргнет. Но — делать нечего. Надо рисковать».

— Вот и хорошо. Сейчас мы поплывем на Планацию. Если повезет — утром будем снова в порту Пьомбино. Ты получишь пять ауреев для себя и еще пять для команды. Согласен?

Никомед несколько секунд раздумывал, а потом отрицательно покачал головой.

— Почему? — спросил Сабин. — Ты боишься?

Шкипер вздохнул.

— Боюсь, господин. Меня не интересует, что ты собираешься делать на острове, куда запрещено приезжать без специального пропуска, но разве потом кто-нибудь поверит, что я не знал, куда плыву? Да и жрец, ты помнишь, предостерег, что не следует выходить в море по ночам...

— Сколько ты возьмешь? — прямо спросил Сабин.

Он терпеть не мог торговаться, а у грека это, видимо, было в крови, и могло продолжаться еще очень долго. К тому же, от трибуна не укрылся алчный блеск в его глазах.

Никомед задумался, медленно почесывая пальцем свои редкие волосы; потом вдруг резко схватил чашу с вином — так, словно опасался, что ее у него отберут — и высосал почти до дна.

— Ну! — поторопил Сабин.

Шкипер поднял голову. На его лице застыло какое-то неприятное хитрое выражение.

— Что ж, — сказал он тихо, — если уж тебе так нужно, то я готов. Но такой щедрый человек, как ты, господин, наверняка не откажется удвоить плату.

Сабин крякнул.

— Клянусь Марсом, — со злостью сказал он, — тот пират, которого

ты хотел повесить, наверняка показался бы невинным ягненком по сравнению с тобой. Ладно, я согласен.

— Договорились, — оживился Никомед. — Только пока ничего не говори матросам. Я сам...

— И в мыслях у меня не было разговаривать с твоими бродягами, — бросил Сабин и повернулся, чтобы уйти.

— Еще одно, господин, — заискивающе произнес шкипер.

— Что?

— Мы не можем менять курс прямо сейчас. Надо зайти в Пьомбино, а уж потом...

— Зачем это? — недовольно спросил трибун. — Мы же потеряем время.

— Ничего не поделаешь, — развел руками Никомед. — Мне надо отметиться в портовом управлении. Хозяин и так подозревает, что я совершаю какие-то левые рейсы, хотя, клянусь моей мамой...

— Твой хозяин — умный человек, — с уважением сказал Сабин. — Ладно, только без задержек. А то недосчитаешься пары ауреев.

И он вышел, хлопнув дверью.

«Золотая стрела» подходила и гавани Пьомбино. Матросы суетились на палубе, снимая паруса; рабы взялись за весла. Судно мягко скользнуло в тихую воду бухты и двинулось к берегу.

На мостике появился Никомед, явно чем-то озабоченный. Сабин догадывался, чем именно, но только пожал плечами.

«Если этот кровопийца хочет заработать десять золотых, — подумал он, — то может даже наложить в штаны. Это его проблемы. Лишь бы только не подвел...»

Унирема пришвартовалась, матросы завязали канаты на кнехтах и Никомед степенно сошел на берег.

— Я иду в портовое управление, — изрек он. — Всем оставаться на месте. Возможно, мы скоро опять выйдем в море.

Команда недовольно загудела, но шкипер невозмутимо проследовал по причалу и исчез в темноте.

— Пойдем и мы прогуляемся, — сказал Сабин Корниксу. — Надо размяться. Это сидение на палубе нарушает мое кровообращение.

Он прицепил к поясу меч, надел нагрудник и медный браслет трибуна и они с галлом тоже сошли по трапу, прихватив свои вещи, на всякий случай.

Пьомбино был небольшим городком. Почти тут же у причала они купили немного свежих продуктов, и Сабин договорился с владельцем прокатной конторы о лошадях — ведь после визита на Планацию им предстояло ехать в Рим. Цены были довольно умеренные, но и животные, которых продемонстрировал хозяин фирмы, тоже не поражали особой прытью.

— Господин, — тоскливо протянул Корникс, не сводя похотливого взгляда с вывески портового публичного дома, — мы, что, прямо сейчас отплываем? Мне уже так надоела эта вода. Может, подождем до утра?

— Терпи, — усмехнулся Сабин. — Если нам повезет, то скоро ты сам сможешь открыть такое заведение. Хотя, конечно, разоришься уже через неделю.

Галл досадливо крякнул.

— Ну, хоть вина мы можем выпить? — жалобно спросил он. — То, что я купил в Генуе, никуда не годится.

— Аристократ, — хмыкнул Сабин. — Ладно, идем, время еще есть.