Храм Миллионов Лет
Шрифт:
— Именно по этому поводу я тебя и пригласил.
— Мне страшно осознавать…
— Мне нужен человек, которому я доверяю, чтобы следить за работами. Я очень тороплюсь, Моисей, Аварис должен быть перестроен как можно быстрее.
— На какой срок ты рассчитываешь?
— Около года, не больше.
— Это невозможно!
— Благодаря тебе это станет возможным.
— Ты считаешь, что я могу класть камни со скоростью сокола и построить все одной силой воли?
— Камни — нет, кирпичи — да.
— Итак,
— Вместе с другими евреями, которые раньше работали в этом районе. Но сейчас они разбросаны по разным городам. Так вот, собрав их, ты создашь замечательную команду, способную осуществить этот гигантский замысел.
— Разве храмы должны быть построены не из камня?
— Я увеличу то, что уже существует, строительство растянется на несколько лет. Все дворцы, административные здания, дома — все будет построено из кирпича. Меньше чем через год в городе уже можно будет жить и работать, как в столице.
Моисей был задумчив.
— Я повторяю, что это невозможно. Во-первых, план…
— План в моей голове. Я нарисую его на папирусе, и ты лично будешь следить за его выполнением.
— Еврейский народ разрознен, в каждом клане есть свой руководитель.
— Я не прошу тебя стать их царем, но просто руководить работой.
— Это будет непросто.
— Я понимаю.
— Как только об этом проекте узнают, другие евреи попытаются возглавить строительство и занять мое место.
— Ты думаешь, им это удастся?
Моисей улыбнулся.
— Но в те сроки, которые ты указал, мы никак не уложимся.
— Мы построим Пи-Рамзес, и он будет сиять под солнцем Дельты, и будет освещать своей красотой весь Египет. За работу, Моисей.
Глава 37
Абнер, каменщик, не мог больше выносить издевательства со стороны Сари, хоть тот и был мужем сестры фараона. Сари очень грубо и презрительно обращался с рабочими. Он не платил за дополнительные часы, обманывал их, не выдавая им дополнительную плату и продовольствие под предлогом того, что работа выполняется очень плохо.
Когда Моисей находился в Фивах, Сари был добродушен, но как только Моисей уехал, его агрессивность и злость удвоились. Накануне он избил мальчика четырнадцати лет за то, что тот недостаточно быстро перевозил кирпичи с фабрики на корабль.
Это была та капля, которая переполнила чашу терпения.
Когда Сари зашел в мастерскую, все рабочие сидели кругом, и только Абнер стоял перед пустой тачкой.
— Встать, за работу! — закричал Сари, побледнев от гнева.
— Мы требуем извинений, — сказал Абнер с завидным спокойствием.
— Что ты сказал?
— Мальчик, которого ты избил, теперь не может подняться с постели. Ты должен извиниться перед ним, да и перед нами
— Абнер, ты с ума сошел?
— До тех пор, пока ты не извинишься, мы не начнем работать.
Сари свирепо ухмыльнулся.
— Бедный мой Абнер, ты же смешон.
— Хватит насмехаться над нами, мы будем жаловаться.
— Ты глуп и смешон. По моему приказу стража признает, что этот мальчик стал жертвой несчастного случая.
— Но… это ложь.
— Писец записал его заявление, я сам присутствовал при этом. Если он откажется от своего заявления, его обвинят во лжи.
— Как ты смеешь искажать правду!
— Если вы немедленно не приступите к работе, последствия будут очень серьезные. Вы должны доставить кирпичи для строительства городской управы в Фивах, не должно быть никаких задержек.
— Закон…
— Не говори мне о законах. Ты не способен даже понять их. Если ты осмелишься пожаловаться, твоя семья и твои близкие станут нищими.
Абнер побаивался Сари. Так что он и другие снова принялись за работу.
Долент, супруга Сари, была просто околдована этим странным ливийцем, магом Офиром. Несмотря на его беспокойное лицо и хищный профиль, он имел необычайно приятный и спокойный голос, наполнявшийся, когда он говорил об Атоне, нежностью и теплотой. Скромный хозяин согласился принять всех многочисленных друзей Долент и выслушать их воспоминания об ужасающей несправедливости, которая обрушилась на Эхнатона. Все они верили в единого Бога.
Офир пустил в ход все свои чары. Никто не вышел равнодушным к судьбе мага и его плану. Так, мало-помалу, в его сеть попадали доверчивые люди, которые становились жертвами его тщеславия. Со временем количество сторонников Атона становилось все больше и больше. Конечно, они были далеки от власти, но все же могли сыграть большую роль в борьбе за трон. Замысел, наконец, приобретал реальные очертания.
Лита присутствовала при всех этих разговорах, однако не произносила ни слова. Благородство этой девушки, ее таинственное молчание было доказательством ее царского происхождения. Она принадлежала к царской фамилии, которая была предана забвению. Может быть, было слишком рано или слишком поздно менять что-то.
Однако Офир ничего не требовал. Мягким и убежденным голосом он говорил о благородстве и красоте Эхнатона, он читал гимны, написанные в честь Атона. Мир и любовь: не это ли лучшее послание покойного фараона, дух которого хранит его наследница Лита? Это послание предрекает Египту великое будущее.
Когда Долент представляла мага бывшему сановнику Меба, она выглядела очень гордо. Она гордилась тем, что перестала быть унылой и безразличной ко всему, и служила благородной идее. Рамзес предал ее, но маг помог ей найти новый смысл жизни.