Храм Миллионов Лет
Шрифт:
— Я очень благодарен, Ваше Величество, и стараюсь своим рвением искупить свою вину.
— Твоя вина непростительна, Сари.
— Угрызения совести, которые я испытываю, это самое худшее из наказаний.
— Должно быть, тебе тяжело хранить в памяти свое преступление.
— Могу ли я надеяться на прощение, Ваше Величество?
— Я не верю твоему раскаянию, Сари. Ты осквернил Закон Маат, и душа твоя осквернена навсегда. Смотри, если кто-то пожалуется на тебя, тебе уже никогда не представится случай вредить людям.
— Я клянусь, Ваше Величество, что…
— Ни
Когда Фараон поднялся на свою колесницу, рабочие приветствовали его радостными возгласами.
Глава 41
Как и ожидалось, строительство храмов велось гораздо медленнее, чем возведение светских зданий. И все же поставка кирпичей осуществлялась без всяких задержек, и новые партии постоянно доставлялись на все стройки.
Благодаря усердию каменщиков, царский дворец, строительство которого было доверено лучшим мастерам, был уже наполовину построен в самом центре столицы. Первые транспортные корабли уже причаливали к портам, открывались мастерские, ремесленники делали превосходную мебель, началось производство черепицы. Стены домов, казалось, вырастали из земли, образуя кварталы и улицы, казармы уже встречали своих первых воинов.
— Озеро возле дворца будет восхитительным, — сказал Моисей, — я думаю, что к концу следующего месяца работы будут закончены. Твоя столица будет очень красива, потому что ее строят с большой любовью.
— Это твоя заслуга, Моисей.
— Только на первый взгляд. План начертил ты, я только исполнитель.
Фараон почувствовал некий упрек в голосе друга. В тот момент, когда он собирался спросить у Моисея об этом, он увидел, как к нему во весь опор мчится гонец из Мемфиса. Серраманна остановил его метрах в десяти от Рамзеса.
Запыхавшись, гонец спешился.
— Ваше Величество, срочно возвращайтесь в Мемфис! Нефертари больна!
У двери спальни Рамзес столкнулся с Париамаком, главным лекарем царского дворца, пятидесятилетним властным мужчиной с длинными и худыми руками. Он был замечательным практиком, опытным хирургом, но довольно суровым со своими пациентами.
— Я хочу видеть жену, — потребовал Рамзес.
— Нефертари спит, Ваше Величество. Сиделки растерли ее тело снотворной мазью.
— Что с ней произошло?
— Я полагаю, преждевременные роды.
— Это не опасно?
— На самом деле риск велик.
— Я приказываю вам спасти Нефертари.
— Я предполагаю, что все пройдет без осложнений.
— Откуда вы это знаете?
— Мои помощники провели обычное исследование. Они поместили зерна ячменя и пшеницы в два сосуда и в течение нескольких дней орошали их уриной царицы. И ячмень, и пшеница проросли, значит, Нефертари родит. Однако первой проросла пшеница, значит, родится девочка.
— А я слышал, что наоборот.
Лекарь ответил Рамзесу холодным голосом:
— Ваше Величество путает это с другим опытом, когда используют озимую пшеницу и ячмень. Будем надеяться, что у ребенка будут крепкие кости и позвоночник. Хорошая сперма станет основой отличного
Лекарю было приятно преподать урок медицины такому видному ученику.
— Вы сомневаетесь в знаниях физиологии бывшего ученика Капа?
— Конечно, нет, Ваше Величество!
— Вы предвидели этот несчастный случай?
— Мои знания, Ваше Величество, имеют границы и…
— А моя власть их не имеет, и я хочу, чтобы роды прошли благополучно.
— Ваше Величество…
— Да?
— Меня беспокоит и ваше здоровье. Я еще не имел чести осмотреть вас, а ведь это мой долг.
— Не думайте об этом, я не верю в болезни. Предупредите меня, как только Нефертари проснется.
Солнце клонилось к закату, когда Серраманна позволил Париамаку войти в кабинет Рамзеса.
Лекарь очень плохо выглядел.
— Нефертари проснулась, Ваше Величество.
Рамзес вскочил.
— Но…
— Что случилось!
Париамак, который хвастался перед своими коллегами тем, что смог усмирить своего высочайшего клиента, пожалел о том, что когда-то считал Сети слишком строгим. Рамзес был настоящей бурей, гнев которой лучше было бы избежать.
— Нефертари только что перевезена в комнату для родов.
— Я же говорил, что хочу ее увидеть!
— Повитухи не хотели терять ни минуты.
Рамзес сломал палочку, которой писал. Если Нефертари умрет, как он будет жить и править?
Шесть повитух из Храма Жизни с длинными и широкими ожерельями из бирюзы помогли Нефертари дойти до родовой комнаты, просторного помещения, украшенного цветами. Как и все египетские женщины, Нефертари рожала обнаженной, сидя на камнях, покрытых тростником. Камни символизировали судьбу каждого новорожденного, жизнь которого предопределена Тотом.
Первая повитуха держала Нефертари под руки, вторая принимала участие в каждом этапе родов, третья должна была принять младенца, четвертая — принять на себя первую заботу о нем, пятая была кормилицей, а шестая должна была преподнести Нефертари ключи жизни до того, как ребенок издаст первый крик. Осознавая, что ребенку и матери грозит опасность, повитухи тем не менее вели себя совершенно спокойно.
После продолжительного массажа главная повитуха сделала припарку на низ живота Нефертари и туго прижала ее. Понимая необходимость ускорить роды, которые обещали быть довольно сложными, она ввела внутрь тела роженицы специальную пасту, изготовленную из скипидарной смолы, лука, молока, укропа и соли. Для обезболивания она использовала лечебную грязь, растертую с теплым маслом.
Все повитухи знали, что роды будут очень долгими, и их исход совсем не известен.
«Пусть богиня Хатор благословит ребенка Ее Величества, — пропела одна из них, — пусть никакие болезни не коснутся его тела, и пусть демон, что приходит внезапно из тьмы, уйдет прочь! Ты не обнимешь этого младенца и не усыпишь, его, ты не навредишь ему и не заберешь с собой! Пусть душа войдет в него и оживит его, и никакое зло не коснется его, пусть звезды благословят его!»