Храм Миллионов Лет
Шрифт:
Амени, необычайно бледный, принял у себя Долент и Шенара.
— Дела во дворце плохи, мы подумали, что Фараон будет рад видеть возле себя сестру и брата.
— Очень жаль, но он хочет побыть один.
— Как Нефертари?
— Царица отдыхает.
— А ребенок? — с неподдельной тревогой спросила Долент.
— Лекарь не отходит от него.
— Не могли бы вы сказать точнее?
— Нам остается только ждать.
Когда Шенар и Долент выходили из дворца, они увидели, как Серраманна и его воины провели во дворец какого-то человека
— Сетау! Ты моя последняя надежда.
Заклинатель змей подошел к Фараону и посмотрел на ребенка в его руках.
— Я не люблю детей, но эта малышка чудесна. Сразу видно, что она — дочь Нефертари.
— Ее зовут Меритамон. Сетау, она умирает.
— Что ты говоришь?
— Колдовство.
— Здесь, во дворце?
— Я сам ничего не понимаю.
— Как оно проявляется?
— Она отказывается есть.
— А что с Нефертари?
— Она еще хуже.
— Я полагаю, что наш дорогой Париамак уже опустил руки.
— Он в отчаянии.
— Это его обычное состояние. Положи девочку в колыбель.
Рамзес послушался. Как только он оставил девочку, она стала едва дышать.
— Только твоя сила по, одерживает в ней жизнь… Этого я и боялся. Но… О чем вы все тут думаете! На девочке нет амулета!
Сетау вытащил из одного из своих карманов амулет в форме скарабея, завязал на веревочке семь узелков и надел амулет на шею Меритамон. На амулете было написано: «Смерть не заберет меня, божий свет спасет меня».
— Возьми дочь, — приказал Сетау, — и открой мне двери лаборатории.
Дворцовая лаборатория состояла из нескольких отделений. Сетау заперся в комнате, где находились клыки самца гиппопотама, некоторые из них достигали семидесяти сантиметров в длину и десяти сантиметров в ширину. Он взял один из них, в форме месяца, и отполировал поверхность, не нарушив кость. Затем Сетау нарисовал несколько фигур, которые должны были отогнать злые силы, стремящиеся убить мать и ребенка. Сетау выбрал те фигуры, которые лучше всего подходили к ситуации: грифа с телом льва и головой сокола, самку гиппопотама, черепаху, сияющее солнце, карлика со змеями в руках. Нарисовав все эти фигуры, он наделил их магической силой и приказал им одолеть злых демонов и навсегда изгнать их. Затем он приготовил на основе змеиного яда специальную смесь для активности желудка; однако даже в самой незначительной дозе эта смесь была очень опасна для детского организма.
Когда Сетау вышел, Париамак уже спешил к нему, совершенно испуганный.
— Нужно торопиться, ребенок умирает!
Глядя на заходящее солнце, Рамзес держал в руках девочку. Несмотря на его силу, дыхание ребенка становилось прерывистым. Ребенок Нефертари, единственный плод их любви, который мог жить… Если Меритамон умрет, Нефертари не выдержит. Гнев наполнял сердце Фараона, гнев, который победит злые силы и спасет девочку от их козней.
В комнату вошел
— Это должно разрушить заклятье, — объяснил он. — Но этого недостаточно, если мы хотим, чтобы она начала есть, нужно, чтобы она выпила это лекарство.
Услышав о составе лекарства, Париамак вздрогнул.
— Я возражаю, Ваше Величество!
— Ты уверен в результате, Сетау?
— Опасность существует. Тебе решать, Рамзес.
— Я согласен.
Глава 43
Сетау положил кость на грудку младенцу. Девочка неподвижно лежала в колыбели и удивленно смотрела на людей вокруг нее.
Рамзес, Сетау и лекарь молча стояли вокруг кроватки. Талисман, казалось, уже оказывал свое действие, но будет ли достаточно его защиты?
Через десять минут девочка зашевелилась и заплакала.
— Пусть принесут статую богини Опет, — приказал Сетау, — я возвращаюсь в лабораторию. Лекарь должен смочить губы девочки, ничего другого не делать!
Опет, самка гиппопотама, была покровительницей повитух и кормилиц. В небе она принимала форму созвездия, которое напоминало Большую Медведицу. Эта богиня обладала невероятной силой. Наполненную материнским молоком и положительной энергией, статую принесли из Храма Жизни и поставили у изголовья кроватки Меритамон.
Ее присутствие успокоило ребенка. Меритамон снова заснула.
В комнату вошел Сетау, в каждой руке он держал по осколку, выточенных из слоновой кости.
— Этого должно быть достаточно, — сказал Сетау.
Он положил один осколок на живот девочки, а второй — на ножки. Меритамон по-прежнему лежала неподвижно.
— Теперь она под защитой. Колдовство разрушено и заклятья сняты.
— Она спасена? — спросил Рамзес.
— Только молоко спасет ее от смерти. Если желудок по-прежнему не будет принимать пищу, она умрет.
— Дай ей твое лекарство.
— Дай ей его сам.
Очень осторожно Рамзес открыл рот девочки, которая по-прежнему тихо спала, и влил лекарство в маленький ротик Меритамон. Париамак отвернулся.
Через несколько секунд Меритамон открыла глаза и закричала.
— Быстрее, — сказал Сетау, — молока!
Рамзес взял дочь на руки и поднес ее к богине Опет, из груди которой струилось молоко.
Меритамон жадно сосала живительную жидкость, едва успевая переводить дух.
— Что ты хочешь, Сетау?
— Ничего, Рамзес.
— Я назначаю тебя главным дворцовым магом.
— Пусть они обойдутся без меня! Как чувствует себя Нефертари?
— Просто удивительно. Завтра она уже пойдет на прогулку в сад.
— А малышка?
— Ее жажда жизни просто неугасима.
— Что предсказали ей семь провидиц?
— Черная вуаль, которая скрывала судьбу Меритамон разорвана, они видят платье жрицы, благородную женщину и камни храма.
— Суровую жизнь, скажем так.
— Ты не признаешь богатство?