Храм
Шрифт:
Его передернуло.
Свист пригляделся и увидел, как глубоко внутри собеседника отсвечивает ядовито–зеленым застарелый, словно незалеченная рана, страх.
— Может быть. Никто же не знает, откуда они, то есть мы, беремся, — Свист принялся задумчиво разглядывать статую, смотреть на Шипа ему расхотелось.
— Почему это никто не знает? – изумился Шип. — Очень даже знаем!
Предчувствуя ответ, Свист все же спросил, невольно повторившись:
— И как?
— Светоносец создает новых людей, помещая их в норы, чтобы мы нашли
— А почему он не может их сразу в Дом сажать?
— Он все может! – взвился охотник. – Просто у него есть какие-то важные причины так не делать.
— Какие, например?
— Откуда мне знать!? – разозлился Шип. – У Ведуна спроси.
Свист не стал ничего отвечать.
После долгого молчания, Шип наконец сказал:
— Я думаю, эта статуя изображает ночного демона. Гляди, какая она страшная.
— Думаешь? – Свист еще раз пригляделся к изваянию, но увидел только мертвый камень.
— А может быть это и есть демон, просто днем он в идола этого превращается, — в голосе охотника звучал суеверный страх.
— Тогда давай убираться отсюда, пока он не ожил, — Свист предпринял неуклюжую попытку пошутить.
— Угу, — Шип в последний раз бросил подозрительный взгляд на статую и принялся ставить на ноги своих подопечных, рывком за шиворот поднимая их с земли.
Будто невзначай, он обронил:
— Я так устал.
— Прости? – Свист поднял брови.
— Хорошо тебе, Свист, ходишь сам по себе, и никто тебе не указ. То есть это, конечно, глупо и опасно, но все-таки.
— А тебе-то что не по нраву?
— Я уже счет потерял тем дням, когда по десятому разу в каждую нору лезу, новичков ищу. Я ведь даже в поход не иду, тут остаюсь.
Десятник не мог понять, радует это Шипа или скорее огорчает.
— Почему? – Свист не нашел ничего лучшего, как спросить напрямую.
— Ведун сказал, что моя работа здесь, наверху, более угодна Свету. Вот и говорю, что устал, сил моих нет. Пришел – ушел.
— Откажись.
— Как это?! Я не могу просто так отказаться, это противоестественно, – фыркнул Шип. – Моя работа угодна Свету! Да и вообще, нужны нам новые люди, потому как неизвестно, сколько вас поляжет там, в дикарской чаще.
Вскоре, когда Шип веревками объединил четверых новичков в подобие связки, маленькая процессия двинулась к Дому.
Следующим утром в трапезной собрались воины из тех, кому предстояло идти в поход, как отметил Свист, в большинстве своем верные Ведуну. Всего немногим больше четырех десятков человек.
Орех стоял у развешенной на стене карты, держа в руках деревянный стек.
— Приступлю сразу к делу, — без прелюдий начал он. – Сезон дождей закончился, а это значит, что скоро мы двинемся на дикарей. Для этого нам нужно хорошо знать Нижний Лес, хотя бы на протяжении полдневного перехода от обрыва.
Он указал стеком на карту.
— Вы пойдете группами по три человека, на каждую группу должна быть такая карта. На нее
Узкоглазый охотник с важным видом поднялся, давая собравшимся разглядеть себя, а потом вернулся на место.
Свист подумал, что Орех сильно торопится, раз так легко доверяет это дело своему старому неприятелю.
— Спускаться будете вот у этих дозоров, — Орех трижды указал места, помеченные на карте.
— Пленных брать? – спросил Пробой.
Свист машинально перевел взгляд на говорившего. Пробой – охотник, такой же, как и сам Свист, сменил охотничью одежду на старую робу без рукавов, много раз латанную во всех мыслимых местах. Все волосы на его голове были удалены, включая брови и ресницы.
Заметив изумление десятника, Скороход наклонился к самому его уху и восторженно прошептал:
— Опаленный священным огнем!
Когда Свист непонимающе поглядел на парня, тот лишь многозначительно покачал головой, словно других пояснений и не требовалось.
Тем временем Орех инструктировал будущих разведчиков. Свист уже слышал все это, и не раз, еще в Новом Доме, посему разрешил себе отвлечься.
— Пленных брать не нужно, по возможности старайтесь в бой не вступать, если заметите дикарей – затаитесь или незаметно отойдите.
— Как?! Оставить в живых еретика, когда мог его уничтожить?! – взвился Пробой.
— Смерть им! – заревел Светолюб.
— Смерть! – поддержал собрата Светляк.
На лице Ореха не дрогнул ни один мускул, он терпеливо дождался, когда волна праведного гнева уляжется и продолжил:
— Это разведывательные вылазки. Начнем резать гадоверов – они переполошатся, и тогда продвижение наших основных сил ощутимо замедлится.
— В тебе, Орех, говорит страх, — Пробой провел рукой по бритой макушке, словно желая напомнить себе и остальным, кто здесь отмечен светлой благодатью. – Возможно, ты не тот человек, который должен вести нас в священный поход против ереси. Да и вера твоя все еще под сомнением, как бы Светоносец не разгневался на нас за то, что в битву нас поведет тот в чьем сердце недостаточно Света.
Орех невозмутимо подошел к бритому охотнику и, не меняя скупого выражения лица, коротко ударил того в челюсть. Пока Пробой заливал каменную плитку кровью и выплевывал осколки зубов, воевода вернулся на свое место и продолжил:
— Не думаю, что Свет одобрит нашу мелочность в отношении парочки дикарей, если тем самым мы упустим саму возможность победы.
Сейчас каждый в зале слушал воеводу как никогда внимательно.
— Могучий Орех прав, — Ведун встал с табурета, на котором безмолвно провел все собрание. – Нам следует усмирить праведный гнев, дабы с пущей силою воздать варварам за их отвратительную веру. Проявим же покорность в молитве.