Хрангелы

Леви Инга

Оказалось, Софи понимает животных! Утром она поздоровалась с галдящими за окном птицами и добеседовалась с ними до того, что какое-то пестренькое пернатое выболтало почти все секреты родового гнезда. Когда Софи сказала Дино, что понимает птиц, тот снисходительно улыбнулся.

– Какая ты у нас мечтательница, принцесса Софи! Если бы ты не жила в реальном мире, тебе следовало бы жить в сказке.

По его тону Софи поняла, что Дино считает ее рассказ забавной фантазией.

– Ты мне не веришь, и очень зря, – сказала Софи. – Я и вправду

умею разговаривать с птицами. Как доктор Дулиттл.

– Доктор Дулиттл умел разговаривать не только с птицами. Он общался со всеми животными, – пряча усмешку, ответил Дино.

– Я, может быть, тоже умею разговаривать со всеми, мне просто никто, кроме птиц, еще не встретился.

– Ну, пойдем кого-нибудь поищем.

– Пойдем поищем! – уже чуточку обиженно передразнила его Софи. – Вот так всегда! Младшим никто не верит...

– Я тебе верю, – миролюбиво ответил Дино, – ну, может, чуть-чуть сомневаюсь.

Его сомнения развеял пес тренера – симпатичный добродушный французский бульдог. Снуп безумно скучал по хозяину: его страдания выражались в ежеминутных вздохах и категорическом отказе от еды. Софи, заядлая собачница, безуспешно пыталась убедить его съесть хотя бы кусочек хотя бы чего-нибудь, но Снупи был непреклонен. Вот и сейчас, несмотря на увещевания Софи, отвернулся от аппетитного куска ветчины и тихонечко заскулил.

– Ну конечно, конечно, я понимаю. Я понимаю, что тебе кусок в горло не лезет, но, Снупчик, миленький, ты так себя совсем погубишь!

Снуп что-то проворчал.

– Нет, не всё равно! Тебе не может быть всё равно! Ты же француз! А это гордая, сильная нация, вас не сломить!

Снуп приоткрыл один глаз и посмотрел на Софи. Потом коротко рыкнул.

– Нет, не отстану! – твердо сказала Софи. – Ты – француз, но я-то – итальянка, у меня упрямство – в крови. И потом, я – женщина, ты должен мне уступить.

Снуп разразился целой тирадой на своем собачьем языке.

– Это сейчас я девочка, но ведь я вырасту! И вам, мсье Снуп, будет стыдно, что вы трепали нервы такой красавице, в какую я превращусь, когда повзрослею. Съешь хотя бы четвертинку!

Снупи вздохнул, и закрыл глаза, положив морду на лапы.

– «Нет»? Что значит это твое – «нет»? Ну, если ты так, я тоже объявляю голодовку, и посмотрим, кто кого переупрямит!

Снуп приподнялся, внимательно посмотрел в глаза Софи. Софи решительно кивнула.

– Даже не сомневайся!

С глухим рычанием пес подошел к миске и взял небольшой кусочек ветчины.

– Не надо на меня ворчать, – я не упрямая девчонка, я волнуюсь за тебя и не позволю депрессии победить твою гордую и сильную собачью натуру.

Надо же, подумал Дино, теперь даже собаки знают, что такое депрессия. А потом опомнился.

– Софи, ты это серьезно?! Ты и впрямь понимаешь, что он тебе говорит?

Софи демонстративно вздохнула.

– Снупи, сделай мне одолжение. Докажи этому недоверчивому, что мы

друг друга понимаем, тяпни его за ногу!

Снуп заворчал.

– Он спрашивает, ты предпочитаешь быть укушенным за левую ногу или за правую? – ехидно спросила Софи.

– Нет-нет, за ногу не надо, – запротестовал Дино. – Давай по– другому. Выйди, я спрячу какой-нибудь предмет, а Снупи тебе подскажет.

– П-ф, – фыркнула Софи. – Примитив! Я пошла.

И гордо покинула комнату. Дино огляделся, схватил лежащий на столе свисток и спрятал в карман.

– Заходи!

Софи вошла, посмотрела на Снупи. Тот пролаял.

– Свисток. В кармане. Левом.

– Цирк... – изумленно прошептал Дино.

– Не понимаю, чего это тебя так удивляет, – сказала Софи, – тебя самого в цирке можно показывать. Не ты ли у нас мастер телекинеза? Не ты ли вчера вечером устроил целое представление с передвижением предметов? Или ты нас всех загипнотизировал?

– Вроде нет, – неуверенно ответил Дино. – Может, это какая-то массовая форма помешательства?

– Ага. Как грипп! – рассмеялась Софи. – Пойдем. Пока, Снупчик! Жди меня к обеду.

Дино и Софи вышли. Хрангелы, находившиеся в комнате и наблюдавшие за происходящим, заговорили все разом.

– Ну и ну!

– Никогда бы не поверила...

– Да уж!

– Кто бы мог подумать!

– Мудрица, что происходит с нашими детьми? – спросила Форчунья.

– Не знаю... А почему ты у меня спрашиваешь?

– Ну, как-то... Я привыкла по всем непонятным вопросам с тобой советоваться. Или с Болтаном. Вы же у нас самые умные.

– По-моему, это только начало. Вот увидите, остальные тоже нас чем-нибудь удивят. Чует моё сердце, совсем даже скоро!

– Слушайте, а это не может быть связано с тем, что дети на острове – эти... как их... индиги! – вмешалась Толчунья.

– Думаю, это немаловажно, – ответила Мудрица. – Однако они и дома были индиго, но такие способности ни у кого не проявлялись. Не то, что тут!

– Может, потому что здесь они все вместе? А может, потому что в экстремальных условиях человек способен на что угодно? Или это влияние защитного поля? – предположила Форчунья

– Как знать... Остается только радоваться, что они у нас такие необыкновенные... Эй, Мечтан, ты чего молчишь?

– Думаю, стоит ли радоваться: обычным людям, как правило, не очень нравится проявление у других каких-то сверхспособностей. Как бы этот дар не обернулся проблемой...

– Да ладно тебе! Не будь пессимистом. Может быть, эти сверхспособности только на острове проявляются, а дома исчезнут, как и не было, – перебила его Форчунья.

– Вполне возможно... А где Красинда и Болтан?

– Не поверишь! Болтан учит Красинду японскому.

– Зачем?! Ей же никогда восточных детей не поручали, Красинда для них слишком суматошная, мешает их врожденной созерцательности.