Хранитель чаек
Шрифт:
Итак, Айяна. Сестра, судя по многочисленным запинкам Джии, когда девушка говорила о гибели сестер. Лгать ей было тяжело. Ну либо суеверие какое-то в стиле «никогда не говори о живом как о мертвом, иначе он умрет». Интересно, работает ли оно, когда наоборот? Могут ли игры разума оживлять? Например, если Ларан с покойным дедом говорит, как с живым, не приведёт ли это однажды к тому, что дед захрустит натуральным солёным огурчиком?
Герцог понял, что его смущает: странный выбор Гедды. Не могла же принцесса всерьёз рассчитывать, что Джия обманет Ларана? Это было бы очень глупо. То, что княжна — не игрок,
— Ты вообще слышишь меня? — обиделся дед. — Тебе двадцать семь лет. Если ты женишься прямо сейчас, то тебе будет сорок восемь, когда старшему сыну, если старшим родится сын, исполнится двадцать. Ты уверен, что с таким образом жизни доживёшь? Или швырнёшь Морской щит снова сосунку?
Ларан внимательно посмотрел в серые глаза старика.
— Гедда рассчитывала на то, что я узнаю её, — прошептал задумчиво. — Зрительная память у меня не как у Медведя, но не каждый день тебя спасают хорошенькие девочки, верно? Спасают, жертвуя собой. И, полагаю, она намеренно не сообщила игрушке, что я — это я. Чтобы та назвала своё подлинное имя…
— Ты о чём? — нахмурился покойник.
— Джия — это приглашение, дед. Разменная монетка для продолжения игры. Её высочество Гедда приглашает меня в гости. Расчёт очень прост: я узнаю девочку, которая спасла меня три года назад. Я не устою перед искушением поиграть с ней, а рискованность игры, безусловно, вызовет сильный эмоциональный отклик. Джия в меня влюбится по уши, и тут не нужно было быть умницей Геддой, чтобы догадаться: именно так это и произойдёт. Затем принцесса заберёт игрушку, с которой, заметим, я не доиграл. И я отправляюсь её спасать.
— Но ты же не дурак? — миролюбиво поинтересовался покойник. — Ты же не отправишься за девкой, да ещё и той, что предала тебя, в логово Крови?
Ларан взял в руки маленькую бумажную фигурку с русыми волосами и серыми испуганными глазами. Герцог никогда и никому не показывал своих рисунков. Даже Ювине. Стеснялся. Пират, шулер, вор, бретёр… и — рожемаз. С чего бы вдруг?
— Женщин много, внук, — хмыкнул дед. — Женщины — как кубок с вином. Выпил и забыл. Впрочем, на старости лет приятно вспомнить… Кстати, хотел сказать тебе: план был неплох. Даже мятеж. Странно, но и я поверил. Ты был убедителен. Немного даже жаль, что мятеж был игрой…
Глаза у него горели. Наверное, не было Морского щита, втайне не мечтающего послать к юдарду весь Элэйсдэйр со всеми его щитами. Здравый смысл останавливал, конечно. Но отчего бы не помечтать?
«Мы всё равно ещё поиграем, милый. И однажды ты мне проиграешь», — словно змеиный шепот во сне донесся до него голос красноволосой принцессы.
— С чего ты взяла, милая, что я стану с тобой играть? — вслух спросил Ларан, усмехаясь. — Тем более, на твоей территории? Ты всерьёз считаешь, что я отправлюсь за девчонкой, потеряв голову от страсти и жалости? Она действительно спасла мне жизнь. И действительно из-за меня погибли её родные. Вернее, не из-за меня, милая, а из-за тебя. Потому что это не мой, а твой выбор, не так ли? Они погибли не из-за сероглазой крошки, не из-за моего спасения, а из-за того, что ты так решила. Когда же ты задумала
Принцесса тихо рассмеялась.
— Ты безумна, женщина, если всерьёз веришь, что мой внук подастся на твой романтический трюк! — прорычал дед. Розовый бантик в его волосах воинственно вздыбился. — Не его печаль. Джия ему не жена, не сестра…
— Если ловушка не сработает, — пояснил Ларан и снял с головы чайку, — то Гедда убьёт игрушку.
— Ты правильно понял, милый.
— А нам что за печаль?
Ларан покрутил в пальцах фигурку Джии, вернул на место. Тихо посвистел, и чайки, разом сорвавшись, вылетели в распахнутое окно. Герцог подошёл и уставился на серые волны, поблёскивающие металлом.
— Неплохой план, — кивнул, спустя несколько минут. — Остроумный. Мне приятно, милая, что ты так глубоко интересовалась мной и так хорошо успела меня изучить. Но есть в нём один просчёт. Всего один.
— Какой же? — он почувствовал её призрачное дыхание, но не оглянулся.
— Такой, что Ларан никуда не пойдёт, — хмыкнул дед. Он остался сидеть за столом. Недовольный, раздосадованный. — Внук просчитал твой план, куколка. И он не настолько безумен, чтобы вести корабль прямо на риф. Тем более из-за девки.
«Чего ты хочешь?» — «Жить» — вспомнилось ему. И её глаза, когда она восторженно смотрела на него снизу-вверх и видела мятежного короля республики. И гибкое, вёрткое тело в его руках, когда они танцевали. И нож, спастись от которого ему помогло только воровское прошлое. У Джии всё было всерьёз. Всё — до конца.
Ларан обернулся и встретился взглядом с зелёными безумными глазами принцессы. Воображаемой принцессы, он это помнил. Герцог подмигнул.
— Ты ведь сама в меня влюбилась, милая, не так ли? А страсть, знаешь ли, плохой советчик. Тем более, безответная.
Гедда зашипела от ярости.
— Это твоя слабость, принцесса. На ней-то мы и сыграем.
— Не вздумай! — заорал дед, вскакивая, но Ларан щёлкнул пальцами, и оба призрака исчезли.
Алэйда, супруга Юдарда, герцога и хранителя Золотого щита, а также мать четверых рыжеволосых мальчишек и одной девчонки, чья шевелюра горела, словно закатное солнце, недовольно хмурилась. Её прекрасные голубые глаза метали молнии. Розовые губки дёргались от сдержанной ярости. Герцогиня била ножкой о наборный паркет, начищенный воском, и барабанила пальцами по подлокотнику изящного кресла.
Наконец, двери будуара раскрылись, и вошёл его светлость. Юдард потянулся, довольный, как апрельский кот, подошёл к супруге и чмокнул в румяную щечку.
— Отлично выглядишь, дорогая!
Она метнула на него пару отравленных кинжалов своих взоров.
— Отлично? Отлично?! — прошипела герцогиня в бешенстве.
— Ну да, — приветливо улыбнулся Юдард. — Да ты не переживай, животик тебе вообще очень к лицу. Знаешь, мне всегда казалось, что ты какая-то слишком тощая. А сейчас очень даже ничего…