Хранитель драконов

Хобб Робин

— Нет, конечно нет, — снова встрял Татс. — Их рты не годятся для того, чтобы выговаривать слова, как это делаем мы. Драконы издают звуки, и я как-то понимаю, что они хотят сказать. Хотя они не говорят на человеческом языке.

— А много времени нужно, чтобы выучить их язык? Вы изучали его до того, как прибыли сюда? — спросил Седрик.

— Нет, — Татс уверенно покачал головой. — Когда только я попал сюда, я выбрал себе дракона и пошел прямо к нему, и я уже мог его понимать. Моя — зеленая самка. Она не такая большая, как некоторые

другие драконы, но мне кажется, что самая красивая. К тому же она быстрая и, если не считать крыльев, хорошо сложена. Правда, немного сварливая. Говорит, что другие считают ее злюкой и избегают ее. А еще говорит, это потому, что она достаточно быстрая и ей почти всегда удается первой заполучить еду. Остальные завидуют.

— Или просто считают ее жадной, — предположила Тимара.

Пора самой направлять ход разговора. В конце концов, Седрик пошел в лес не за Татсом и говорить собирался не с ним, хотя, похоже, и хватается за каждое его слово.

— Я понимала драконов с того самого мгновения, как они вылупились, — объяснила Тимара. — Я была здесь в тот день. И даже когда они не смотрели прямо на меня, я чувствовала, о чем они думают, вылезая из своих коконов. И я могла с ними общаться. — Она улыбнулась. — Один из птенцов погнался за моим папой. Мне пришлось объяснить, что человек не еда.

— Дракон хотел съесть твоего отца? — переспросил Седрик с ужасом.

— Они тогда только что вылупились из коконов. Этот дракон просто еще ничего не понимал. — Тимара мысленно вернулась в тот день, припоминая все как следует. — Они были очень голодны, когда вылезали из оболочек. И не так сильны, как следует, и недостаточно хорошо развиты. Мне кажется, так получилось из-за того, что морские змеи окуклились слишком старыми и недостаточно упитанными, да и пробыть в коконах им, наверное, надо было подольше. Поэтому наши драконы такие больные и не умеют летать.

— Пока не умеют, — с ухмылкой заметил Татс. — Ты же видела Рапскаля. Он настаивает на том, что его дракон летать научится. Рапскаль, конечно, чокнутый. Но после того как я увидел их, сам подошел посмотреть на крылья моей зеленой. У них правильная форма, но они маленькие и не очень сильные. Моя сказала мне, что драконы растут всю жизнь. У них все растет: шея, лапы, хвосты и, конечно, крылья. Я думаю, что если буду как следует кормить ее и она будет пытаться работать крыльями, то, может быть, они вырастут и она сумеет летать.

Тимара в изумлении уставилась на него. Она уже приняла драконов такими, какие они есть; ей не приходило в голову, что, возможно, они могут вырасти и станут настоящими драконами. И сейчас она подумала о крыльях Небозевницы. Когда Тимара чистила их, они казались вялыми. И Небозевница не очень-то пыталась расправить крылья даже ради чистки. Девушке показалось, что драконица вообще плохо умеет с ними управляться. Она ощутила укол зависти — неужели зеленая подопечная Татса в конце концов сумеет подняться

в небо, а ее Небозевница останется прикованной к земле?

— Но ты понимаешь то, что они говорят? Каждое слово?

Седрик настойчиво пытался вернуть разговор к волнующей его теме. Когда Тимара кивнула, он спросил:

— Выходит, когда ты передавала мне их слова, ты ничего не выдумывала? Ты действительно всего лишь сказала на человеческом языке то, что пытается сказать мне дракон?

Девушка вдруг почувствовала смущение из-за того, как разговаривала с ним прежде.

— Я слово в слово повторила то, что говорила Небозевница, — извиняющимся тоном ответила она, испытывая легкий укор совести из-за того, что переложила вину за свою грубость на драконицу.

— Так значит, ты можешь перевести для меня? Если я захочу поговорить с ней и извиниться…

— Это не нужно. Я имею в виду, ты можешь говорить прямо с ней. Она понимает каждое слово.

— Да, понимает, и именно так я навлек на себя ее недовольство. Но если Элис задает твоему дракону вопрос, а дракон отвечает, ты можешь перевести мне ответ? Тихонько, в сторонку, чтобы не мешать их беседе?

— Конечно. Но это может сделать и Элис… то есть госпожа Финбок. И любой из хранителей тоже.

— Однако это замедлило бы работу Элис. Я подумал, если кто-нибудь будет пересказывать мне, что говорит дракон, я смог бы все это записать. Я пишу очень быстро. Конечно, это может сделать любой из хранителей. — Он взглянул на Татса. — Но поскольку Небозевница — твой дракон, мне показалось, что именно тебя и стоит об этом попросить.

Тимаре нравилось, что Седрик продолжает называть Небозевницу «ее драконом».

— Думаю, что смогу.

— Хорошо. А… согласишься?

— Соглашусь на что? Просто стоять там, пока они разговаривают, и передавать тебе, что говорит дракон?

— Именно. — Он поколебался, затем предложил: — Если захочешь, я могу платить тебе за потраченное время.

Это было соблазнительно, но отец воспитывал в Тимаре честность.

— Мне уже заплатили за потраченное время, и теперь оно принадлежит этому дракону. Я не могу продать время дважды, так же как не могу продать дважды одну и ту же сливу. Так что я не могу взять твои деньги. И мне придется спросить Небозевницу, позволит ли она тебе находиться поблизости от нее и не будет ли против, если я стану передавать тебе ее слова.

— Хорошо. — Похоже, его ошеломило то, что она не может взять его деньги. — Тогда спроси ее, ладно? Я буду в долгу перед тобой.

Тимара склонила голову набок.

— На самом деле я думаю, что в долгу передо мной будет Элис Финбок. В конце концов, это она купила твое время, чтобы ты делал для нее эту работу. А если я устрою так, чтобы ты мог эту работу выполнять, то… — Тимара улыбнулась про себя. — Да, полагаю, она действительно будет мне должна.

Эта мысль понравилась ей.