Хранитель ключей

Воль

***

Горы с редкими зелёными прожилками. Село со строгими взглядами и традициями. Здесь не было такой бедности, которая процветала в Индии, не было такого оголтелого фанатизма до мелких вещей, но и здесь… казалось бы, глуши хватало ненависти, злости. Здесь не хватало сочувствия. Казалось бы, единый народ с единой историей, гордые душой люди, воинствующие, должны были знать, что такое ценность жизнь и честь, беречь бьющееся сердце, жить спокойно, развиваться, но нет.

Сравнивая события большого мира и ситуации в таких селах, как в этом, Анастасия видела различие лишь в масштабах. Неравенство, несправедливость были всегда, но, если с этим боролись во многих странах, понимали, что это тормозит развитие, не охраняет традиции

и культуры, а лишь разрушает межличностные отношения, то в таких убогих местах люди пытались защитить то, что давало власть, силой, не признавая свободу личности, право выбора. Это были не правители мира сего, не мудрейшие и не самые умные люди, а только мужчины. Мужчины, не знающие «нет». Не знающие, что космос уже давно покоряется женщиной. Не помышляющие, что она может пройти мимо них. Сойти с ума. Не покориться. Убить себя, но не даться в руках. Способной надломить семейные скрепы, уничтожающие её свободную и могущественную душу.

Новый ключ находился в этих горах, где-то в этом селении, показывающем на небольшом клочке земли всему миру, что проблемы двадцать первого мира ещё не решены. Бедная Европа и их женщины, которые не получают медицинское обслуживание, которые не имеют право получать образование, у которых нет право на контрацептивы, которые выходят замуж по велению родителей, рождающие по семь и более детей и не имеющие над ними права опеки, бедные женщины Европы, не видящие другие страны, смотрящие сериалы, которые хотят большего, играющие в театрах, продающие товары, конструирующие автомобили, основывающие коммерческие империи, защищаемые законами! Неравномерный крик — это всего лишь пыль, которую постоянно напускают, чтобы он не оседал и не являл всему мир клочки земли в истинном цвете, без раскрашенных человеком стёкол.

Двенадцатилетнюю девочку изнасиловал её собственный дядя. И её же отдают в замуж, как порченный товар. И мать, видящая как в зеркале свою жизнь, дочь, порезавшую острым ножом вены, держа её на руках, ловя последние дыхания. Зажимая её кисти рук, обмывая счастливое лицо дочери слезами, бедная мать приходит в бешенство. Она смотрит в строгое лицо мужа, не испытывающего большой любви ни к ней, ни к дочери, не способного защитить ни её, ни собственную плоть и кровь. Её крохотное трепетное сердце, скованное страхом и подчинением, кровоточит как раны слабенькой красивой дочери, чьи косы, словно реки, доходят до порога комнаты.

Где в этом хаосе найти ключ? Где в белом лице женщины, не чувствующей защиты от мужа и опоры на земле, покорность и принятие жизни. Она точит нож, поглядывая на ключ, висящий на собственной шеи, не помнит о силе, способной изничтожить весь род в селе. Она читает молитву на меч, идёт на мужскую сторону дома, проходя комнату дочери, в которой её невестка пытается оттереть пятна крови. В её юбке спрятан острый нож.

— И что смотришь на меня? — строго спрашивает муж, прищуриваясь, видя жену с распущенными волосами. И приходит в гнев. Рядом сидит его брат, обговаривающие, как решить неприятный скандал. — И почему ты без платка? Что ты прячешь? А?! — он вскакивает, хочет схватить женщину за руку, но внезапно застывает, делает пару шагов и падает на скрипучий диван. В его груди острый нож.

Мать приходит в чувство и смотрит на мучителя единственной и любимой дочери, которая не смогла ни сбежать, ни пожить. Деверь кинулся к стене и поспешил к ружью, висящего всегда готовый к охоте.

Муж уже остывает. Женщина, видя ружьё, пытается вытащить нож, но тщетно. Не хватает сил. И начинает бежать.

Пуля пробивает хлопнувшую дверь. В селе поднимается шум.

Брат убитого идёт мстить за месть.

***

Анастасия увидела выбегающую из дома женщину. Она с криком, в крови, бежала на утёк, в самые горы. Обезумевшая от горя и шока. Девушка пригляделась и увидела болтающийся на шее ключ. И сама не поняла, как рванула за ней, принимая свою форму.

Слишком поздно заметила спешащего

к ним мужчину, стреляющего из ружья. Он палил почти точно, пули свистели мимо ушей и над головой.

— Руку! — она обежала женщину, схватила чужую руку и потащила её на вершину. Та была безумной. Мать схватила крепко-крепко молодую ручку, с полным доверием, и ещё большей волей полетела наверх, к свободе, к солнцу. У неё кружилась голова, она представляла себя птицей. Вся душа сбросила тяжкое бремя. Она видела летящую горную птицу, кричащую ей.

— Дочка! Дочка! — молвила она пыльными губами. Кровавая грудь, обтянутая плотной тканью, вздымалась от тоски, ужаса, страха и свободы. Она не заметила, как чужие руки стянули с неё ключ. Он был ей не нужен. Глупая и опасная штука, которая могла её освободить. Оказавшаяся в руках прямиком из горной бурливой реки, огибавшей валуну и обмывавшей тысячелетние камни. Женщина выгнулась в крике. Сделала пару шагов. — Беги! — толкала женщина спутницу вперёд, тянущую её к солнцу.

Анастасия держала руку женщины, не видя ничего кроме неё.

Та уже почти лежала на камнях, заливая их кровью, текущую из спины.

— Поднимайся! — хрипела Анастасия, вытягивая её.

— Дочка! — закрывает глаза женщина и потихоньку замирает. Анастасия уже хочет разжать руку, как её пробивают две друг за другом разные пули.

— Чёрт! — ругается она и начинает ковылять в сторону, прыгает на другую сторону холма, съезжая по склону. Мелкие камни забиваются в открытые раны. Весь запас силы иссёк.

Со слезами на глазах катилась окроплявшая жёлтые острые скалы багровой-чёрной кровью. Она катилась, не в силах остановиться, расшибая лоб, руки, ноги, раздробленную лопатку и плечо, билась о камни, страдая о пули, убившей плечевой сустав. А с вершины склона ухмылялись мужчины.

— Мертва. Точно мертва, — говорили они.

— Они обе мертвы. Только откуда вторая появилась?

***

Она была внизу ущелья, свет куда не добирался. Здесь не текли реки, не росли сочные травы. Только размножалась темнота с приходом ночи. Она лежала прямиком на камнях, истекая кровью. А сверху, на ниточке, с сотни метров, свисал злополучный ключ.

Веки Анастасии тяжелели с каждой минутой. В ней не было больше огня и воли. Раздробленная на куски, умирающая и шепчущая: «Хватит ли кому-то сил остановить собирателей ключей и захват мира?». Она смотрела в огненный луч, закрывая глаза.

В последнее мгновение почувствовала вибрацию, передающую о появлении активированного ключа.

— Всё кончено, — и мир вокруг девушки померк.

Глава 33. «Охота на кузнечиков»

— И чем ты недоволен? Зарплатами, женщиной, отсутствие работы? — мужчина подсел к человеку, явному вкусившего самую из кислых жизней. Тот повернул и дыхнул на спросившего виски.

— А если всем?

— Хм, — пощупал короткую бороду человек и хитренько улыбнулся. — Слышал, ты был отъявленным бандитом на районе. Тебя только на десятом грабеже поймали. Ты ведь очень зол своими ребятками, скинувших всю вину на тебя?

— Ты! — человек в тёмном, не самой приятной наружности на лице, но довольно сильным и спортивным телом, резко встал и схватил за грудки уже смеющегося мужчину. — Завари своё хлебало, урод!

— Вся твоя жизнь поехала по наклонной. Тебе даже кредит на дают, живёшь в ночлежках, на улице, где приходится. Продолжаешь подворовывать в метро? — люди в баре напряглись, увидев напряжённых мужчин, глядящих друг на друга как на врагов. Бармен уже тянул палец к кнопке, вызывающей полицейских. — Приятель, не надо. Я просто говорю, что ему не приятно слышать, — усмехнулся самодовольный человек, увидев поползновения работника питейного заведения. — Слушай, приятель. Тебя-то мне и не хватает. Идём за мной! — боднув его в грудь, освободился и пошёл на выход. — Идём! Не ломайся, — звал на улицу разозлённого преступника, недавно вышедшего на свободу.