Хранитель Реки
Шрифт:
Нет, Наташка возражать точно не будет. Однако это дело не одной недели, в то время как деньги нужны сегодня. Да и продавать квартиру, которая стоит «лимонов» семь-восемь, из-за пятисот тысяч, точно не резон.
Можно, конечно, обзвонить старых клиентов и поклянчить быстрые заказы с авансированием. Это уже, как говорится, «теплее». Но просить заказ в данный момент не было настроя, на этот процесс надо серьезно и тщательно душевно собираться. К тому же лето – не лучшее время для получения заказов со стопроцентным авансированием. Вот осенью он легко бы это провернул.
Отлично! Как же он
…К четвертому звонку рекламный профессор чуть сник. Народ бы занял, не вопрос. Но один был в Ницце, причем на яхте. Второй – на рафтинге в Южно-Африканской республике. А третий – вообще гарантированный товарищ, банкир, не раз выручавший Ефима в схожих ситуациях, – находился в Тибете, куда уже третий год ездил, как предполагал Береславский, замаливать грехи начала перестройки. Чудо, что вообще они сумели ответить на его звонок: первый болтался рядом с берегом, а двое других еще не успели покинуть места с некоторой цивилизацией.
Вот это да! Денег как не было, так и нет. «Давай, «пацан», думай, думай…»
И, конечно же, он бы чего-нибудь да придумал. Не впервой. Но решение пришло без его помощи, как это часто бывало в жизни. Недаром Ефим Аркадьевич еще со времен своей физико-математической юности страшно ценил народную физико-математическую мудрость: правильно поставленная задача наполовину решена. Так что сама собой решилась лишь вторая половина проблемы.
Вечный секретарь Марина, бывшая староста его учебной группы, вызвала шефа по селектору.
– Звонит Николай Агуреев. Будешь разговаривать или ты вышел?
Всей своей интонацией Маринка пыталась вогнать в его тупую голову, что Ефим Аркадьевич – вышел. Потому что однажды после такого же звонка Агуреева ее дорогой шеф – на настоящем корабле – уплыл очень далеко, так далеко, что вполне мог и не вернуться.
И хотя Маринка всегда очень сильно сомневалась относительно мыслительных (и особенно моральных) качеств своего непутевого начальника, но уж зла-то ему точно не желала. Старый друг лучше новых двух. Просто если раньше, тридцать лет назад, она могла как-то реально способствовать вытаскиванию этого разгильдяя из всяких непонятных историй, то сегодняшние его «кунштюки» остаются вне ее поля действий.
Вот только и остается намекать, чтоб не брал трубку, когда звонят такие, как Агуреев.
Реакция же Ефима Аркадьевича была ровно обратной.
Агуреев – это деньги. Профессор почему-то сразу уверился в этом радостном предположении. Кроме того, Агуреев – это приключения. Оказавшись в их центре, Береславский не раз готов был променять интересную жизнь на самую-рассамую скучную. Но только до тех пор, пока ситуация не рассасывалась в их пользу. После чего снова хотелось приключений. Потому как скучная жизнь – это вообще не жизнь. И наконец – важность следующей сентенции прямо противоположна номеру перечисления – Агуреев реально был его другом. Поэтому даже если бы толстопузый и хитрожопый рязанец разом обанкротился, или ограбил Центральный банк, или, не
– Привет рекламистам, – забасил в трубку товарищ. Ефим легко представил себе его хитрую толстощекую рожу.
– Привет олигархам, – по-пионерски ответил Береславский.
– Почем там у вас опиум для народа? – поинтересовался рязанец.
– Не дороже ваших ипотечных облигаций, – справедливо заметил Ефим, не любивший нападок на свое ремесло. А сам напряженно думал, что бы такое предложить богатенькому Буратино. Может, любимую Береславским Муху? Чем черт не шутит? Сто против одного, что рязанец не прогадает: цена художника зависит не только от таланта, но, чаще всего, и от усилий продюсера. А Ефим собирался активно продвигать свою любимую художницу.
Но про картины неожиданно заговорил не Береславский, а его собеседник.
– Мы тут живопись прикупить собрались, – взял Агуреев быка даже не за рога, а за что-то гораздо более чувствительное. По крайней мере, у впечатлительного рекламиста аж дыхание сперло (вот где деньги зарыты!). – А я слышал, ты как раз картинками занялся. Не мог бы помочь?
– Легко, – сказал мгновенно осчастливленный рекламист (или теперь уже галерист?). – Только я не картинками занялся, а картинами, талантливых современных художников.
Несмотря на пренебрежительное отношение Коли к его нынешней страсти, Ефим был полностью счастлив.
Но радость оказалась недолгой.
– Шишкина хочу прикупить, – безмятежно продолжил банкир. – Ивана Иваныча. Шесть штук.
– Чего? – переспросил Ефим Аркадьевич.
– Ну, картин, – безмятежно поправился герой Афгана, бывший капитан-артиллерист, а ныне мини-олигарх Николай Агуреев.
– А чем я тебе могу помочь? – теперь уже не так радостно спросил Береславский. – Шишкин же – не современный художник.
– Во-во! – заржал рязанец. – Истину глаголешь. Ценность, проверенная временем. И диверсификация активов опять же.
– Так я-то зачем нужен? – Ефим уже почти успокоился. Не здесь, так в следующем витке поисков ему обязательно повезет. – Я не эксперт и даже не искусствовед.
– Это точно, – обидно согласился собеседник. – Но мне нужен именно ты.
– Зачем?
– Картины, что я беру («Вот черт! Как про колбасу!» – ухмыльнулся про себя Ефим), нашел мне дилер, некто Велесов. Одну – на первоклассном аукционе, пять прочих – на каком-то мелком, французском.
– Сомневаешься в подлинности?
– А как я могу сомневаться или не сомневаться? Эксперты говорят – все подлинные.
– Так в чем же дело?
– Харя мне этого Велесова не нравится, вот в чем, – честно признался бывший артиллерист. – А еще статья, по которой тот сидел.
– За фальшаки? – не сильно удивился рекламист.
– За наркоту, – кратко ответил собеседник.
– Интересный расклад, – это удивило даже много повидавшего Ефима. – В принципе, фуфел возможен. Говорят, Айвазовский за всю свою жизнь написал восемь тысяч картин. Из них десять тысяч сейчас находятся в американских музеях…