Хранители Кодекса Люцифера
Шрифт:
Бросив взгляд на послание, Мельхиор взялся пальцами за край кувшина и извлек из него медную вставку. Она была в два раза короче, чем кувшин. Под ней прятались письменные принадлежности и маленький чернильный орешек, полученный в результате длительного процесса вываривания измельченной коры дикой сливы, загустения, перемешивания и высыхания отвара, – именно таким образом получали жесткую массу, от которой можно было отщипывать маленькие кусочки и разжижать их в вине или воде. Переписчики в монастырях и писари в конторах по ошибке называли эту массу чернильным камнем, однако настоящий чернильный камень был видом сланца, который использовали
Воды в контейнере было более чем достаточно, чтобы размочить твердый кусочек до нужной консистенции и сделать пригодным для использования. Ни один охранник ни разу не догадался, что в глиняных кувшинах могло быть что-то еще, помимо металлической вставки.
Когда в кувшине вместо вина оказывалась вода, это был знак того, что тайными путями для кардинала прибыла корреспонденция. В таких случаях камердинер обычно выдумывал для себя новое задание, чтобы солдаты оставили кардинала в одиночестве и дали ему, таким образом, возможность прочитать сообщение и ответить на него. У охранников был приказ постоянно наблюдать за кардиналом, если он принимал посетителя. Можно было полагаться на то, что они не останутся у него в комнате, когда он начнет поглощать принесенную еду – кстати, отличную, – чтобы не мучить собственные урчащие желудки, которые позже получат только хлеб и кашу.
Кардинал съел несколько кусков мяса, не беспокоясь, что к каплуну прикасались грязные лапы солдата. Затем он отпил воды, которая, естественно, не была налита из корыта для лошадей, но приобрела «нежный» аромат солдатских пальцев, впрочем не мешавший ему. Были вещи и похуже. Сердце кардинала забилось быстрее. Полученное письмо было от Вацлава фон Лангенфеля, а сообщения, переданные им, большей частью ничего хорошего не значили.
4
– Это, – пропищал Себастьян и высоко поднял скомканный клочок бумаги. – Это…
– Как ты здесь очутился? – спросила его Агнесс. Она оперлась на локти, не зная, стоит ли ей сердиться на то, что ее так грубо вырвали из воспоминаний и что Себастьян проник в ее уединение. А может, испугаться очевидной ярости непрошеного гостя или посмеяться над его напыщенностью? Она еще не успела прийти к окончательному решению, когда гнев взял верх. – Немедленно уходи! Нечего тебе искать в нашей спальне. В моейспальне!
– Ты знала об этом? – пропыхтел Себастьян. – Естественно, ты знала об этом!
– Исчезни!
– Все дела в Моравии остановились еще в прошлом году. Доходы фирмы сократились более чем на десять процентов. И теперь я нахожу вот это! – Он еще сильнее скомкал бумагу.
– Ну ладно, – решительно сказала Агнесс – Я сейчас позову на помощь.
– Сообщение от Вилема Влаха, который был самым важным деловым партнером фирмы до прошлого года. Он сообщает… Впрочем, ты и так это знаешь. – Себастьян буквально выплюнул следующие слова: – Ты и это твое ничтожество, твой братец!И Киприан все это покрывал! Это же обман! Это прежде всего обман короны! Взимание таможенных сборов с импорта и экспорта Богемии и Моравии принадлежит королю. Вы лишили его денег! Из-за того, что твой братецне захотел оказать совершенно обычную услугу старому деловому партнеру. Так дела не делаются!
Агнесс начала подниматься. Себастьян невольно отступил на шаг, но тут что-то сверкнуло в его глазах. Он ударил Агнесс и она
– Только посмей еще раз прикоснуться ко мне! – прошипела Агнесс и замахнулась. Он невольно втянул голову в плечи. Она указала на дверь: – Вон отсюда!
– Я… – Он прикоснулся к царапине на щеке, – Ты же меня…
– Вон отсюда! – шепотом повторила она. – Убери свой жирный зад из этой комнаты и из этого дома. Если завтра ты еще будешь здесь, я пойду к городскому судье и нажалуюсь на тебя.
– Ты не осмелишься… – Его губы дрожали.
– А ты подожди – и увидишь.
– Ты хочешь жаловаться? Как вдова Киприана Хлесля? Чтобы король нашел наконец необходимую отговорку и распространил свой гнев и на фирму? Ты что, хочешь завтра вместе со своими ублюдками просить милостыню у городской стены?
– Лучше так, чем быть вынужденной видеть твое лицо хотя бы еще один день.
– Ты свинья, – выпалил Себастьян. – Ты грязная мерзавка! Ты и Киприан, вы – жалкие подонки, и я надеюсь, что он умер, визжа, как женщина!
– Как ты визжишь всю жизнь?
Себастьян уронил измятый клочок бумаги и сжал кулаки.
– Я тебя… я тебя… – Его глаза округлились и выступили между жировыми складками, как будто его душили, а голос был настолько резок, что от него болело в ушах.
– Ты только послушай, – презрительно произнесла Агнесс и запищала: – Уи-уи!
В следующее мгновение он набросился на нее. С этого момента все происходило в обратном порядке. Женщина почувствовала, как ее швырнули на кровать, хотя она стояла в нескольких шагах от нее. Когда у нее перехватило дыхание, а в теле взорвалась глухая боль, она не сразу поняла, что он ударил ее кулаком в живот. Агнесс инстинктивно подтянула ноги к животу, но он тут же сдвинул их вниз. Его вес вдавил ее в матрас. Она почувствовала, как он лихорадочно дергает ее за юбку и пытается задрать подол. Она сжала колени и попыталась закричать, но в легких все еще не было воздуха. Его рука протиснулась между ее бедрами и скользнула вверх. Агнесс охватили боль и ужас, как только ей стало ясно, что он задумал. Она попыталась вырваться, но на ней, казалось, лежал обломок скалы, Агнесс вцепилась в полог кровати, но вместо того чтобы дать ей опору, он накрыл их обоих, подняв облако пыли. Себастьян закашлялся. Его лицо нависало над ней, она чувствовала его дыхание на своей коже.
– Ты шлюха! – визжал он, брызгая ей в лицо слюной. Его рука трепыхалась между ее бедрами, как влажная и теплая рыба, – Ты сука! Ты…
Ее голова рванулась вперед и с силой ударила его в нос. Он взвыл. На какое-то мгновение тяжесть тучного тела уменьшилась. Агнесс сделала резкое движение бедром и забросила ногу на ногу. Себастьян снова завыл и, чтобы не дать ей сломать ему запястье, выдернул руку, копошащуюся у нее между бегами. Зачем он снова навалился на нее всем весом и выдавил из ее легких то небольшое количество воздуха, которое она успела вдохнуть. Кровь из его разбитого носа испачкала ей лицо. Агнесс передернуло от отвращения. Кровавые пузыри лопались на его губах, в горле клокотало. Когда он прижался губами к ее рту, она ощутила резкий вкус его крови.