Хранители могил
Шрифт:
Ребекка откровенно зевала. Заметив это, Байрон сложил все бумаги обратно в папку и убрал ее во фланелевый рюкзак.
— Ты что? Я совсем не устала, — попыталась возразить Ребекка.
— Устала, и еще как.
Байрон смотрел на нее, пока она молча не кивнула. Потом Ребекка встала и потянулась, разминая затекшую спину.
— Пойдем домой, — сказала она.
Байрону удалось скрыть удивление. От комментариев он воздержался, за что Ребекка была ему благодарна. Даже после того, как они сблизились, она никогда не говорила «мы» и не называла место своего
Заставлять Ребекку идти пешком было немыслимо. Байрон усадил ее в катафалк. Усевшись на пассажирское сиденье, она сразу же заснула и проснулась, только когда они подъехали к дому Мэйлин и Байрон заглушил мотор. Он зашел с другой стороны и осторожно открыл дверцу. Ребекка сидела с открытыми глазами.
— Приехали… Ты что?
— Просто очень устала. Голова идет кругом. Но я не убегу с воплями в темноту. А ты?
— Что-то не припомню, чтобы я от тебя бегал. И тем более — с воплями.
— И никогда не вопил? — допытывалась Ребекка.
— Не помню.
— А когда мы ходили в кино?
— Так это от избытка чувств, — сказал Байрон, поправляя на плече рюкзак.
Ребекка осторожно выбралась из кабины и, придерживая платье, прошла к крыльцу.
— Я рада, что ты со мной. Возможно, это страх, общее горе или наша миссия.
— Или наша дружба, Бекс, — добавил Байрон, закрывая за собой дверь. — Не сбрасывай ее со счетов. О миссии мы узнали совсем недавно, а дружба наша длится не первый год. Если не хочешь признаваться, что любишь меня, хотя бы признай, что мы друзья.
— Друзья, но странные. Не разговариваем по нескольку лет.
Байрон сжал зубы, но промолчал. Он осторожно поставил рюкзак на кофейный столик.
— Скажи, а в позапрошлую ночь ты просила меня остаться из-за нашей дружбы?
— Возможно.
У Ребекки хватало страхов, но об одном она до сих пор не сказала ни слова. Этот страх застрял где-то на границе ее сознания.
— А почему ты думаешь, что наша дружба… настоящая?
— Меня ведь никто не заставлял почти три года каждый день приходить к вам с Эллой и слушать, как вы обсуждаете все подряд: книги, музыку, парней, прически. Я ходил с вами на все фильмы, которые вам нравились.
Байрон подумал, что такие доводы вряд ли убедительны для Ребекки, но раз уж они начали этот разговор, обрывать его ни в коем случае нельзя.
— Я и из Клейсвилла уехал только потому, что здесь не было тебя. Мы с тобой жили в разных городах, и я не всегда знал, где ты. Ходил по улицам с глупой надеждой: а вдруг в толпе я встречу тебя? Я всматривался в каждую брюнетку, со спины похожую на тебя. Шел за ней и мечтал: вот сейчас она обернется, и это будешь ты.
Ребекка устало плюхнулась на диван.
— А если ты хотел быть не просто со мной? Если твои поступки определяла твоя будущая миссия? Ведь каждый Гробовщик должен оберегать свою Хранительницу… в данном случае меня. Возможно, ты просто подчинялся этому требованию.
— И какая тебе разница? — спросил Байрон, останавливаясь напротив дивана.
«Какая мне разница?» Она никогда не задумывалась
Ребекке сейчас очень не хотелось об этом говорить. Разве у них нет более серьезных и неотложных дел?
— С чего начнем? Будем искать дневник Мэйлин? Или ты хочешь вначале разобраться с отцовской папкой?
— Ребекка, ты опять пытаешься увильнуть в сторону, — заметил ей Байрон. — Нам сейчас нужно говорить не о дневниках, а о нас. Ты больше восьми лет упорно делаешь вид, будто меня не существует в твоей жизни, но дальше так нельзя. Неужели ты искренне считаешь, что вести себя так — это подходящий выход из положения?
Ребекка закрыла глаза и откинулась на спинку дивана. Она так не считала: ни сейчас, ни все эти годы. Она просто не знала, что ей делать. Она любила Байрона, однако в их жизненной мозаике по-прежнему недоставало каких-то фрагментов, без которых общая картина оставалась лишь набором цветных пятен.
Помолчав несколько минут, Байрон вздохнул и сказал:
— Я люблю тебя, Бекс, но знала бы ты, какой занозой в заднице ты умеешь быть!
Она приоткрыла один глаз.
— И ты тоже… Так как, ищем дневники?
Байрон молчал. Ребекка ждала выпада с его стороны. Ей хотелось сказать нужные слова, но она не знала как. Сколько лет она пыталась поставить Байрона на полочку вместе с другими вещами, оставшимися от Эллы. Эти бесполезные усилия не могли исчезнуть бесследно за один день.
Выпада не последовало. Байрон заговорил совсем о другом:
— Думаю, нам нужно поговорить с членами городского совета, прочитать договор и потом задать Чарли все вопросы, какие у нас появятся.
— Я задавала ему вопросы, но он был весьма уклончив.
Ребекка пересказала Байрону то немногое, что сумела узнать от Чарльза. Байрон тоже рассказал ей о встрече в таверне «Тип-топ» и разговоре со священником Нессом.
— Так, значит, договор хранится там, в мире мертвых? — подытожила Ребекка, выслушав его рассказ. — Ты видел текст договора?
Простой вопрос почему-то поверг Байрона в замешательство.
— Скажем так: я видел какую-то бумагу, но не уверен, что это и был договор с Клейсвиллом. Там были перечислены имена всех прежних Гробовщиков и Хранительниц, и… честно, не знаю, что еще там было. Я хотел его прочитать, но отец меня торопил. Он сказал, что у меня будет время вчитаться в каждую строчку. Когда я подписал договор, Чарли тут же убрал его в шкатулку и отдал официантке. Я тогда не знал, что говорю с отцом в последний раз. А они оба это знали. Чарли потом быстро ушел, а мы посидели еще какое-то время. Не думаю, чтобы отец мне солгал. Наверное, каждому Гробовщику хотелось внимательно прочитать договор.