Хранители могил
Шрифт:
— Значит, мы пойдем туда опять и скажем Чарльзу, что хотим с ним ознакомиться.
— Конечно, — согласился Байрон. — Но и с городским советом тоже надо встретиться.
— А вдруг и они начнут ходить вокруг да около, как этот мистер С.? — спросила Ребекка, сжимая пальцы в кулаки. — Ну, из них-то я ответы вытрясу… Вот только времени у нас мало на все эти разговоры… Я правда жутко устала.
— А мы не будем замахиваться сразу на все. Сначала найдем Дайшу, потом разберемся с прочими закавыками.
Ребекка кивнула, но у нее не было полной уверенности, что они смогут сделать все необходимое. Утомленный мозг продолжал подкидывать
Она закрыла глаза и снова привалилась к спинке дивана.
— Как насчет того, чтобы немного поспать? — спросил Байрон, присаживаясь рядом с ней.
— Нельзя. У нас…
— Всего пару часов. Какая от нас польза, если мы валимся с ног от усталости? Мы и так с тобой почти не смыкали глаз.
— Ты прав, но… люди умирают.
— А много ли от нас проку, если мы уже почти ничего не соображаем? Сама посуди: члены городского совета сейчас спят. Ты еще не успела привыкнуть к смене часового пояса. И вообще толком не отдохнула. Да и я тоже. Какие сейчас из нас помощники? Давай не будем разыгрывать из себя суперменов. Выспимся и продолжим.
Ребекка нехотя встала.
— Я все-таки схожу в душ. Я быстро.
«А как же платье? Такие наряды без служанки никак не снимешь».
— Би, расстегни мне платье.
Ребекка щелкнула застежкой на груди и сняла верхнюю часть платья. Нижняя застегивалась сзади. Ребекка откинула волосы на плечо и застыла, моргая уставшими глазами.
Первое же прикосновение его руки заставило ее шумно втянуть воздух. Они оба на мгновение застыли. Ребекка была уверена, что Байрон слышал, как колотится ее сердце. Потом он принялся аккуратно расстегивать целый ряд маленьких крючков, шедших вдоль спины. С каждым расстегнутым крючком она все сильнее сжимала в руках подол платья.
Когда платье было расстегнуто до конца, Байрон нежно поцеловал ее в затылок. Ребекка вздрогнула и посмотрела на него через плечо.
«Ну что же ты трусишь? Скажи ему».
Она снова глотнула воздуха, отошла и побежала наверх.
37
Наверху зашумела вода. Байрону хотелось подняться на второй этаж, и в то же время эта мысль казалась ему глупой. В отличие от Ребекки он не терзался вопросом, почемуони вместе. Главное, что они теперь вместе. Он ждал ее всю свою взрослую жизнь, но знай он о миссии Хранительниц и Гробовщиков, то скорее бы отказался от Ребекки, чем подверг ее опасности. А вот у нее не было выбора. Они оба стали частью договора, который, по сути, насильно соединил их до самой смерти. Эта перемена не сказалась на характере Ребекки. Ей по-прежнему не хотелось признаваться в своих чувствах. Миссия Хранительницы не могла мгновенно снять все ее страхи и изменить привычки, сложившиеся годами. Ребекке все еще не верилось, что теперь она никуда не уедет из Клейсвилла. Как и много лет назад, тень Эллы продолжала стоять между ней и Байроном. Ребекка настолько боялась потерять дорогих для себя людей, что ей было легче отрицать свою любовь к ним. Но он любил эту женщину со всеми ее противоречиями. И теперь ей суждено всю оставшуюся жизнь подвергаться опасности. И неизвестно, где ей сейчас опаснее: в мире мертвых или в Клейсвилле, где орудует мертвая девчонка, убивающая живых? В обоих мирах Ребекка была мишенью.
«Отец,
За пару дней жизнь Байрона коренным образом изменилась. Он получил то, чего хотел больше всего на свете, — будущее рядом с Ребеккой. Но подарив ему радость, судьба подкинула и опасностей, о которых он даже не догадывался. Байрон проверил, надежно ли заперты все двери, затем встал возле эркера в гостиной. За стеклами было темно, и там вполне могла прятаться Дайша. Стоит где-нибудь в десяти шагах, а он и не догадывается. Или сейчас она убивает ни в чем не повинного человека. Сколько еще людей станут ее жертвами, прежде чем они вернут ее в мир мертвых?
Байрон достал папку, вынул из нее общую тетрадь и стал читать.
«Ничего подобного не случилось бы, если бы Мэй знала о смерти Лили. Кем надо быть, чтобы скрывать смерть своей жены? Лили не похоронили надлежащим образом, и поэтому она вернулась. Мэй не находит себе места».
Байрон перевернул несколько страниц.
«Чарли отказался назвать нам причину гнева Алисии. От нее самой тоже слова не вытянешь. Несколько раз она направляла меня по ложному пути, но в большинстве случаев ее сведения достоверны и полезны…»
Тетрадь не была толстой, но число тайн, хранящихся на ее страницах, просто ошеломляло. Байрон стал листать дальше, выискивая записи, где упоминалось бы имя Чарли.
«Ник просто болван. Если бы он мог, то позволил бы священникам переселяться сюда, ничего не сообщая им о договоре. В его аргументах нет ни капли логики. Мне он сказал: „Когда наши жители заводят детей, им никто не рассказывает про договор. Так почему приезжие священники должны о нем знать?“ Он забыл, что жители заперты в пределах Клейсвилла, а приезжие — нет. Если они не родились здесь, то могут свободно приезжать и уезжать.
Я рассказал Энн о скандале, вспыхнувшем на заседании. Она снова заговорила о детях. Гробовщики могут не ждать согласия городского совета и заводить детей, когда пожелают. Как я передам все это своему сыну? И как скажу „нет“, глядя Энн в глаза?»
Байрон не слышал, как Ребекка вышла из душа. Она спустилась на несколько ступенек и теперь смотрела на него. На ней была длинная ночная сорочка. Она торопилась и не стала вытирать волосы, отчего весь верх был мокрым.
— Душ свободен, — сказала она.
Байрону хотелось взбежать по ступеням наверх, но он слишком хорошо помнил их прошлые встречи.
— Сейчас дочитаю и пойду, — сказал он и стал читать дальше.
«Мэй поняла, почему Элла это сделала, но не захотела мне говорить. Я видел, как она смотрела на Эллу. Она знает притягательность мира Чарли. Мне этого не понять, но она говорит, что тот мир ей видится совсем по-иному, чем мне.
Иногда я мечтаю убить Чарли».
Байрон перелистал еще несколько страниц.
«Мэй укушена. Я хотел убить этого мертвого мерзавца. Обиднее всего, она не обращает внимания, что они — чудовища. Впускает их к себе в дом, сажает за свой стол… Иногда я теряю с ней общий язык. По-моему, Мэй временами забывает, что она сама — живой человек, а не ходячий мертвец. Я боюсь, что однажды кто-нибудь из них убьет ее. Они способны перебить всех нас. У Мэй на все один ответ: я чересчур переживаю. Но я для того и живу, чтобы ее защищать. Это моя работа».