Хранительница его сокровищ
Шрифт:
— Что случилось, детка? — Лизавета взяла её за руку.
— А вы всё-таки маг, госпожа Элизабетта, — вдруг улыбнулась Тилечка.
— Ты видишь? — Сокол выглянул из-за Лизаветиного плеча.
— Да, в ограниченном пространстве вижу цвет, — кивнула Тилечка. — Не только у госпожи Элизабетты, у всех.
— А остальные что ли не видят? — не поняла Лизавета.
— Нет, госпожа моя Лиза, не видят. Можно понять, маг перед тобой или нет, это могут все. А вот разглядеть детали магической ауры — это очень редкое и ценное умение. Точнее, дар. И я не думал, что он есть у кого-то в нашей
— И у вас, — засмеялась девочка.
— Это для меня, как ты понимаешь, не новость, — усмехнулся он. — Скажи, а давно ты это видишь?
— Не очень. И раньше я не была уверена, пока мы не отправились в это путешествие. А после Перелома года совсем ярко стало.
— Сколько тебе полных лет? Шестнадцать? Нормально. Что ж, рассказывай.
— Что рассказывать? — не поняла девочка.
— Что видишь, и у кого. Интересно, сравним, опять же.
— У госпожи Элизабетты аура совсем маленькая и золотистая.
— Точно, так и есть.
— А у вас — мощная и разноцветная.
— Верно. Какой цвет сейчас преобладает?
— Тоже золотистый, как у госпожи Элизабетты. А ещё много всяких — и оттенки синего, и красного, и зелёного, и белый есть.
— Всё так.
— У господина Астальдо — очень мощная, слепящее-белая.
— Да, потому что он орденский маг.
— А у госпожи Агнессы — тоже белая, но немного зеленоватая.
— Орденский целитель.
— Господин Раньеро был тоже разноцветный, но у вас цветов больше. И у него был очень яркий бирюзовый, у вас я такого не вижу.
— Да, он портальщик, а я нет.
— Госпожа Катарина, помните, да? Так вот она красная с фиолетовым.
— Точно. Есть ещё немного тёмно-синего, но ты не так долго её видела.
— А наши мальчишки все разные. У Антонио — алый, золотой и белый, у Руджеро — синий и золотой, у Альдо — алый, очень мощный, и немного зелёного, у Джованни — синий и красный, у Серафино — понемногу алого, синего и фиолетового, у Галеотто — мощный синий и зелёный.
— Очень точно, дитя моё. Скажи, а у тебя в родне вообще были маги?
— Дед говорил, что очень давно. Дед моего деда был магом, он был рыцарем на службе тогдашнего герцога. А мы пошли от какого-то его незаконного потомка.
— А вообще как передаются способности к магии? — спросила Лизавета. — Магов же в целом меньше, чем обычных людей.
Она уже забралась под шерстяное одеяло и с удовольствием слушала разговор. Маги, не маги — какая, к чёрту, разница. Два близких ей человека — вот что имеет значение.
— Хаотически, — сообщил Сокол. — Да, если ты — маг, и твой супруг — маг, то вероятность рождения у вас детей-магов велика, но не абсолютна.
— Вот, скажем, у Тилечки родители — не маги, но у неё кто-то там когда-то был. А твои дети?
– А мои дети маги, все трое. И внуки, все четверо. Хотя супруга моя магом не была, как и её мать, а её отец — маг.
— Запутанно.
— Именно. Или маги, или не маги, и всё тут. И чаще как раз не маги.
— У вас внуки? — вытаращила глаза Тилечка.
— Да, представляешь? — подмигнул ей Сокол. — У моей дочери два сына, а у старшего сына — дочь и сын.
— А где они сейчас?
— С
— Не в Фаро?
— Нет. София живёт в Ниалле, а Маттео подобно мне — на островах. Знаете, уважаемые дамы, я предлагаю диспут о магах завершить. Новое знание о Тилечке — это замечательно, но раз уж на улице дождь, то стоит провести данное нам время с пользой. Например, поспать.
— Да, было бы неплохо, — засмеялась Тилечка и принялась упаковываться в плащ.
А Лизавета и Сокол забрались под одеяло. Впрочем, к утру они всё равно неведомым путём сползлись под тот самый плащ, Лизавета — в центре, а остальные вокруг неё. Но главное — было тепло и сухо.
Вообще Лизавета пока не обнаружила слишком много изменений в её видении мира. Какая-то неведомая способность к магии, о которой говорил Сокол, и которую углядела Тилечка, была не слишком-то заметна для самой носительницы. Максимум, который она видела — что магические осветительные шары берутся не из воздуха, а в начале связаны тонкими нитями с кончиками пальцев того, кто их создал, а если нужно, скажем, развести огонь или посушить одежду — там тоже по воздуху стлались тонкие нити, а потом из них выходило что-то.
В сражении же, а в сражения они попадали регулярно, воздух, казалось, дрожал от этих самых разноцветных нитей. Цветных — и чёрных. На вопрос об этих самых чёрных Сокол ответил однозначно — тёмные твари, у них и аура чёрная, и магические действия оставляют такой же след.
Время от времени эти выглядевшие как люди твари пытались атаковать непосредственно Лизавету, но в момент атаки она сама собой покрывалась словно золотым коконом, теперь хоть разглядеть это было можно. И на вопрос, что означает её золотой цвет, ответ был прост — магия жизни. Правда, теоретическая справка об этом виде магии была скупа — более полезно для носителя, чем для окружающих. Здоровье, бодрость, благополучие. Но носитель делится со всем, что делает, на практике это может вылиться и в захватывающую историю, и в удачные пироги, и в особо вкусную похлёбку. И растения у такого мага, говорят, растут — ну да, дома фиалки из крошечных кустиков того и гляди пытались вымахать в небольших слонов. А ещё — помощь целителям во время лечебных процедур, уход за больными и новорожденными. И маги жизни долго живут, и партнёры их — тоже.
Самое любопытное — в чистом виде не встречается. Встречается довеском к каким-то другим способностям. Но никаких других способностей Лизавете не предлагали, более того — такого, чтобы дар проснулся в её возрасте, не случалось. Впрочем, как бы он у неё проснулся раньше? Поэтому как ни крути, а всё равно — непонятная чужеземка.
Но, связавшись с Соколом, непонятная чужеземка нахватала-таки бонусов от его славы. Мальчишки смотрели с восхищением, все шестеро, и стали ещё вежливее. Вечерами никто не ныл умильно — будет ли сказка, а подходили и церемонно спрашивали. Если её не было видно — спрашивали у него. Мол, благополучна ли сегодня госпожа Элизабетта и согласится ли рассказывать. А то, наверное, господину Фалько она уже всё рассказала, ему и нет дела — закончит она рассказ для всех или нет.