Хранительница его сокровищ
Шрифт:
Фалько появился из пламени, как феникс, и как божество, и как спаситель. Пьетро настолько увлёкся, что не видел ничего, и Лизавета улыбнулась.
— Смерть твоя пришла. Уродец. И я даже отгадала, как она выглядит, можно дать мне приз, — и торжествующе добавила: — Пошёлнах.
— Ты… — Пьетро оглянулся… и охренел.
А Фалько, не останавливаясь, что-то делал руками, и Пьетро отнесло от кресла с Лизаветой, и бросило на пол.
— Фалько, — прошептала она с улыбкой.
Великие правы — лучше умирать с именем любимого на устах, чем с грязными ругательствами.
Лизавета
4.8 В центре урагана
Фалько ругал себя на чём свет стоит, но толку от этого не было никакого, толк будет, только если шевелиться. И если опять не опоздать.
Кто же знал, что Лизу нельзя было оставлять одну! И кто мог подумать, что туда за ней кто-то явится! И горько усмехнулся про себя — а должен был знать тот, кто бывал в центре урагана. И кто знает, что в таком месте можно относительно безболезненно пережить буйство стихии. Так и тут, самое безопасное место — за его спиной. Единственное безопасное место.
Он покосился на бегущую за ним Тилечку — всё правильно, за его спиной. Путь там и остаётся, пока.
Они шли по подвальному коридору, Фалько уже не помнил, куда он должен привести, всё же последний раз он был во дворце более тридцати лет назад. Впереди Руджеро и Джованни тащили пленника, последнего оставшегося в живых из тех, кто сторожил запертую Тилечку. Вся эта тайная служба выглядела как-то хлипенько — мальчишки расправлялись с ними на «раз», и даже без магии. А больше никто не появлялся, где вся прислуга-то? По воспоминаниям Фалько, дворец был полон всевозможных людей, всегда, в любое время года, в любой час суток. Сейчас же они шли как по выжженной пустыне. Или по дому, обитатели которого вымерли от эпидемии болотной лихорадки. Всё на месте, все вещи лежат, и даже пыль ещё не успела скопиться ни на коврах, ни на доспехах в углу. А живых нет…
Впрочем, попавшиеся им бойцы тайной службы чернотой не фонили. Ни один из них не был магом, и вся их вина была в том, что служили, кому не стоило, и делали на той службе такое, что приличным людям делать не следует. Так смотреть надо, к кому на службу идёшь, голова-то для чего дана? Ладно, будет кому разобраться с выжившими — разберётся. Если они тут ещё будут, эти выжившие.
Коридор привёл в тупик. В том тупике болтались ещё человек семь — судя по виду, из той же тайной службы. И эти уже различались — четверо обычных, рядовых, а вот ещё трое — уже интересно. Не маги, но как будто есть какая-то защита. То есть, не интересно ни капельки и придётся убить, но сначала надо у них кое-что узнать. Впрочем, первое — лаборатория.
— Приморозить тут, будут сопротивляться — убить, — махнул он рукой на местную стражу.
Пока мальчишки разбирались с охраной, Фалько оценил дверь. Хорошая дверь, могучая, и заперта изнутри качественно. Но, впрочем, он легко понял, как именно заперта. Без особой выдумки. Можно продавить одной силой, правда, той силы понадобится много.
Тем временем Антонио и Альдо заперли заклинанием в углу пятерых, а двое других —
— Он мне тряпкой рот затыкал, — сказала тихо, будто извинялась, и вытерла руки об платье.
— Этот? Трогал тебя? — сощурился Фалько.
— Когда они везли меня сюда от госпожи Костри, — прошептала девочка.
Фалько повернулся к названному, того словно рукой подтащило к его ногам.
— Девочек трогать нельзя. Особенно — девочек, которые маги на службе любого из Орденов, — укоризненно сказал он и остановил твари сердце.
Может, и не твари. Но девочек трогать всё равно нельзя.
Так, теперь дверь.
— Смотрите, господа. И дамы. Перед нами запечатанная дверь. Что видим, что можем сделать?
— Вынести, — сказал Руджеро. — Что-то тут не видно ничего особенного.
— Вперёд. Задача — перед нами преграда, за ней, очевидно, враг, и возможно — пленник. Преграду убрать, врага не спугнуть раньше времени, потому что пленник нам дорог. Ясно?
Закивали, что уж тут неясного. И неплохо оттянулись на этой двери, молодцы. Все шестеро, местами девочка бьёт ничуть не хуже мальчиков.
Фалько сосредоточился, дождался, пока центр двери достаточно расплавится и потёчёт, и шагнул в образовавшийся проём. Обернулся.
— Стеречь пленников, караулить подступы, чтобы ни одна живая душа мне не помешала. И дверь совсем уберите.
И потом уже можно было идти внутрь.
Чернота. Невыразимая чернота, прямо дышать нечем. Фалько взялся одной рукой за артефакт в мешочке — раз уж он у него, пусть помогает! И принялся зачищать пространство от лишнего.
Лиза! Здесь, жива, но еле держится. И чтобы пройти к ней, нужно убрать вот это. Держись, любовь моя, ещё немного, пожалуйста. Сначала — тёмная тварь. И не простая тёмная тварь, судя по тому, что тут творится. Ладно, всё потом.
Фалько собрал своё, сколько мог, и ещё подзанял у артефакта — тот поделился, даже не пикнул. И вывалил это всё на тварь, и поставил преграды, чтобы не сбежал, чтобы не перекинулся и не утёк никуда тёмной дымкой, той самой, которую видели сегодня где-то в центре мира. Сжать, задавить, прихлопнуть. Выжать, высушить, вытряхнуть. Две эти силы противоположны, и той, что у него, сейчас просто больше, она мощнее, и вторая уйдёт, растворится, преобразуется. А то тело, в котором жила чернота — ну не сама же она в нём завелась, в конце-то концов, так что туда ему и дорога. В Предвечную Тьму.
Фалько вполголоса выругался — так, вместо выдоха — и шагнул к Лизе. Дышит, значит — шанс есть. Первым делом он взялся за шнурок и вернул ей на шею мешочек с артефактом. Пусть работает, нечего. Оковы рассыпались от взгляда. Его сила ей не поможет — регенерация в таком деле не сработает, даже с Астальдо было проще, тут — увы. А потом оставалось только взять её на руки и вынести отсюда. Она показалась хрупкой и невесомой, хотя никогда такой не была. Но дышала, и это главное.
Он оглянулся напоследок — перед креслом, в котором была Лиза, на полу лежала небольшая кучка пепла.