Хранительница. Памятью проклятые
Шрифт:
— А ты не бросился…
— Как думаешь, почему тебя на год оставили в покое? Почему не забрали сразу же, не начали учить? — спросил он и сразу же сам ответил на вопрос. — Ты была приманкой, и когда они поняли, что я не спешу знакомиться с хранительницей, забрали тебя. Полагаю, даже начали чему-то учить. Без особого энтузиазма, конечно, в твоем случае это лишнее.
— То есть?
— Лесь, не обижайся, — повторил Илья, — но я сомневаюсь, что городовой видит тебя в роли хранительницы.
Я угрюмо и очень выразительно
— Тебя ведь все еще не отметили?
Я машинально потерла запястье, на котором, по идее, уже должно было бы стоять клеймо, и которого там не было.
И Илья это заметил.
— Если тебя это утешит, от недовольства нечисти городовой тебя защищает на совесть.
— В смысле?
— Кое-кто из нечисти был не очень доволен положением дел. Год все жили без хранителя, судил всех городовой, не вдаваясь в детали и одаривая наказаниями как правых, так и виноватых. Но потом появилась долгожданная хранительница, и все решили, что наконец-то все встанет на свои места. И что?
— Что?
— Ты уже почти полгода значишься хранительницей, но печати на тебе все еще нет, официального вступления в должность также не было, — Илья повел плечом, словно его все это тоже очень раздражало, — городовой ведет свою игру, а страдает от этого простая нечисть.
— А теперь, может, вернемся к главному вопросу? Что значит «он меня защищает»? — раздраженно спросила я. В последнее время меня особенно сильно злили пространные разговоры ни о чем. Ну, как последнее время… последний час.
— Это все была предыстория. Чтобы ты поняла, почему определенная группа нечистых решила, что ты — временный сосуд для силы хранителя, сдерживающий ее в себе до поры, когда городовой найдет подходящего человека, соответствующего каким-то его требованиям. Их такое положение дел не устраивало, и самые отчаянные из этой группы решили, что проще будет от тебя избавиться. Освободить силу и дать ей самой выбрать нового носителя.
Какая замечательная новость, меня собираются убить… собирались, судя по всему. Будто проклятых недостаточно, еще и обычная нечисть точит на меня зуб.
— И что же случилось?
— Городовой об этом узнал, что даже не удивительно. Все, кто участвовал в заговоре, уничтожены, остальным был вынесен ультиматум касательно твоей персоны. Любой, кто замыслит против тебя что-то дурное, будет уничтожен лично городовым.
— Вот это… я встряла.
— Мне жаль, но пока ему выгодно твое пребывание в качестве хранительницы, он будет за тобой присматривать. Когда же меня поймают, думаю, он найдет подходящий сосуд, если уже его не нашел, и переместит силу в него.
— А я?
— Ты скорее всего умрешь, — просто сказал Илья, — неожиданно сильно дар вцепился в тебя. Легко передача не пройдет. Мне жаль.
— Да что уж тут жалеть? Я либо умру от лап проклятых, либо от лап городового, и… в моих интересах, чтобы Влад тебя не нашел. Никогда.
— Ну
— Заговор, да? Свержение действующей власти? — я была зла, напугана и обижена и, не раздумывая, сказала: — А я за.
Как раз в этот момент, словно почувствовав неладное, до меня попыталась дозвониться пока еще действующая власть.
— Ответь, — предложил Илья, — и не забудь сказать где ты.
— Зачем? — телефон продолжал упрямо звонить. И мне вдруг стало интересно, если я не отвечу, найдет ли меня здесь череп?
— Потому что я правда хочу тебя спасти, а для этого нам нужна помощь. В одиночку этого сделать не смогу ни я, ни городовой. Но объединившись, возможно, мы сможем вновь заковать проклятых, — ссыпав неровно нарезанные помидоры в глубокую миску, он нехорошо улыбнулся, — а потом я вызову городового на бой.
Покачав головой, я все же приняла звонок. Илья казался уверенным в счастливом конце этой страшной истории, его уверенность в какой-то мере передалась и мне.
— Да?
— Где ты? Что случилось?
Я молчала, сраженная тревогой в голосе Влада, которую тот даже не пытался скрыть.
— Леся?!
— Я… в безопасном месте.
— Где? В метро? Я больше не могу тебя почувствовать, — на заднем фоне, я могла поклясться чем угодно, можно было расслышать визг шин и злое бибиканье. Влад гнал, не жалея покрышек, — Глеб забыл тебя несколько минут назад. Я отправил его домой, где ты находишься? Я заберу тебя. Мы придумаем, что делать.
— Ты ведь и сам не веришь в это, верно?
— Я найду способ! — рявкнул он. — Я спасу тебя.
Показалось мне, или нет, но, кажется, нашего городового серьезно выбила из колеи новость о том, что мной слегка закусили проклятые.
— Оксану не спас, — мстительно заметила я, встретившись глазами с Ильей, — не спас.
— Кого? — опешил он, но быстро сообразил, почему ему ничего не говорит это имя, и глухо повторил: — Я найду способ.
Я его почти не слышала, я с ужасом осознавала, что не помню, как выглядела Оксана. Я знала, что мы познакомились совсем недавно, что она была в беде, что теперь ее нет, а в беду попала я.
Я помнила это и знала, что не забуду. Но забыла ее лицо.
— Я у Ильи, — проговорила я медленно и раздельно, словно на чужом, плохо знакомом языке, — адрес ты знаешь.
И отключилась.
— Что ж, думаю, нужно еще раз ставить чайник. — Илья был на удивление спокоен.
Влада мы ждали в напряженно тишине ровно три минуты. Потом Илья не выдержал.
— Как думаешь, он сразу бросится бить мне морду? Или сначала поинтересуется твоим самочувствием?