Христианская Церковь в Высокое Средневековье

Симонова Н. В.

Подобное же назидание содержится и в следующем примере: «Повествуется, что в Париже жил некий учитель логики и философии по имени Серло, у которого было много учеников. Один из них, выделявшийся большой сообразительностью и умением тонко вести ученый спор, как впрочем, и непомерной гордыней и порочным образом жизни, умер. И вот однажды ночью, спустя несколько дней после смерти ученика, когда учителю Серло совсем не спалось и он даже решил подняться и сесть за занятия, ему явился образ умершего. Серло узнал его и очень испугался. Однако набрался сил и спросил, что с ним сталось после смерти. “Я осужден”, – отвечало видение. Серло снова спросил, правда ли, что тяжелы мучения в аду. Ученик ответил, что бесконечно тяжелы, гораздо тяжелее, чем думают люди, и не хватит никаких слов, чтобы описать их, но знак их тяжести он может показать. “Смотри, – он сказал, – какое на мне платье. Кажется, что оно соткано из софизмов. Оно давит на меня так, будто я держу на своих плечах самую большую башню Парижа или самую большую в мире гору. А самое ужасное – я никогда не смогу снять с себя этот груз. Это наказание назначено мне Божественным судилищем за мое тщеславие.

И по заслугам: мне всегда казалось, что я знаю больше всех, что я лучше других умею складывать тонкие софизмы, то есть аргументы для победы в споре. Наказанное мне платье все полно ими, и всегда мой позор перед моими глазами, а совесть моя постоянно тяжко смущает меня”. Потом он отвернул полы плаща и проговорил: “Видишь, какой он изнутри? Пышет жаром и горит огнем. И ни минутки, чтобы дух перевести! Беспрерывно горю и жарюсь! Это наказание дано мне за то, что я бесчестно купался в подлом плотском грехе до самой смерти. И даже на смертном одре я не пожелал принести покаяние, а в сердце у меня не было даже самого слабого намерения оставить порочное житие. Я бы и желал жить еще. Но если бы и жил, то для греха, и вновь впал бы в духовное усыпление. Воистину, по заслугам меня покарал суд Божий. Я заслужил мои бесконечные и беспрерывные страдания. Бедный я человек! Только теперь я осознал, как глубоко мое падение. Только теперь я понял, что в земной жизни умел разбираться в тонкостях софистики и логики, но не понимал главного: за свои грехи человек получает на Божественном судилище бесконечные муки ада! Я не хочу, чтобы мое появление прошло для тебя без благовременного поучения, ты его получишь в благодарность за твои поучения. Дай мне руку, добрый учитель!”.

Учитель Серло протянул ему руку, и с горящего пальца умершего ученика на его ладонь упала крошечная капелька пота. Насквозь она прожгла ладонь учителя! Словно остроконечная и горящая стрела, его пронзила мучительная боль. “Теперь и ты попробовал мучений ада!” – сказало видение и исчезло со скорбными криками, оставив учителя одного в ужасе и смятении. До самой смерти Серло так и не смог отыскать лекарство, чтобы залечить ужасную рану.

Для многих этот случай послужил поучительным уроком к исправлению жития. Сам учитель Серло в глубоком душевном сокрушении, вызванном видением и телесным страданием, убоявшись ужасных мучений, которые ему довелось испытать на себе, и по зрелом размышлении решил оставить свою школу и уйти от мира. На следующее утро он вошел к своим ученикам, рассказал о видении и показал прожженную руку. А на прощание произнес им два стиха, сложенные ночью в думах об оставлении мирской суеты:

Linquo coax ranis, ora corvis, vanaque vanis;Ad loycam pergo,quae mortis non timet ergo —

Пусть лягушки квакают, а вороны каркают, пусть суета мирская останется суетным людям;

Я же ухожу туда, где логика не боится вывода о смерти, то есть к святой религии.

Вот так он оставил все попечения, обратился к Богу и прожил в святости до конца дней своих».

Если же найдется такой человек, который скажет: «Я никогда в жизни не буду каяться, а покаюсь перед самой смертью и пройду муки покаяния в чистилище, – то этот человек глуп. Мы говорили уже, что не всякий человек, надеющийся на добрый конец, получает его. Многие, однако, тешут себя пустыми упованиями. Чаще всего бывает, что по жизни и смерть: как человек живет, так и умирает. Святой Григорий говорил: «Грешник, в жизни забывший Бога, на праведном суде забывает себя самого». Но предположим, что человек уверен в своем предсмертном покаянии. Как же глупо тогда желать проходить муки покаяния в чистилище! Святой Августин учил, что они страшнее любой из земных мук. Грешник, зачем не пострадаешь покаянной мукой здесь, на земле? Ведь покаяние само из твоей души вырастает, ты сам, по своей воле искупаешь свой грех, мука от такого искупления ничтожна. А на муки чистилища ты обречен по необходимости, и они безмерны. К тому же, в чистилище у тебя не будет ни места, ни времени стяжать себе прощение!

А что муки чистилища тяжелы, научают нас все святые. И в каком бы месте ни было назначено чистилище, будь то ближе к центру земли, где преисподняя и где душа будет очищаться тем же пламенем, что и грешники в аду, будь то в любом другом месте на земле, указанном праведным судом, – муки там будут очень тяжелы. Если чистилище будет в межземельном пространстве, где горит пламень ада, то нет никакого сомнения, что душе будет безмерно тяжело гореть этим пламенем. Если чистилище будет определено в других местах на земле – либо для пребывания в месте совершения греха, либо для взывания к помощи родных и близких, либо для назидания живущим, либо по другому неведомому суждению Божиему – бесспорно то, что и в этих местах муки будут очень тяжелы. Ведь суд Божий определяет наказание чистилищем для омовения от греховной скверны, исходя из числа и характера грехов.

Из множества примеров, подтверждающих эту истину, я приведу только один, из Элианда: «Недалеко от Ниверсы жил бедный угольщик. Был он человеком богобоязненным и добрым христианином. Однажды вечером он как обычно разжег свою угольную яму и отправился спать в сторожку, что стояла рядом. Вдруг в самую полночь раздались истошные крики. Угольщик выскочил из своей сторожки наружу и увидел страшное видение: к его яме, что есть силы, бежит нагая и растрепанная женщина, криком исходит. Следом на страшном коне вороном скачет рыцарь с кинжалом в руке. У коня из глаз, из ноздрей, из ушей вырываются языки яркого пламени. Женщина подбегает к самому краю ямы, видит раскаленные угли, отступает и бежит вокруг. Рыцарь настигает женщину, хватает за волосы и вонзает свой кинжал ей в грудь. Из раны кровь рекой, женщина падает на землю. Рыцарь хватает ее за окровавленные волосы и со всего размаха бросает в яму с горящими углями. И час и больше стоит над нею. Потом

вытаскивает ее, всю обугленную, взваливает на коня и, безутешно рыдая, мчится прочь – туда, откуда явился.

И на вторую и на третью ночь страшное видение повторилось. Но угольщик уже не мог вынести таких страстей и отправился к своему господину графу Ниверсы, поскольку ему были известны доброта и набожность графа. Пришел и обо всем рассказал. Выслушав угольщика, граф воскликнул: “Я своими глазами хочу увидеть это видение!” – и поехал с ним. Вот уже вдвоем спрятались в сторожке. Время полночи наступило, и все случилось по рассказу: и женщина убегала, и рыцарь догонял, и все остальное тоже повторилось. Граф трепетал, но ему очень хотелось понять, отчего все так происходит, и когда безжалостный рыцарь уже отправлялся в обратный путь со своей ношей на коне, граф вышел из сторожки и, заклиная рыцаря остановиться, обратился к нему с просьбой объяснить видение. Тот повернул своего коня и в горьком рыдании поведал: “Знай, мой граф, раз уж ты захотел узнать о наших мучениях, которые Господь пожелал открыть тебе: именем я Джуффреди, я был твоим рыцарем, у твоего стола кормился. А женщина, которую я столь безжалостно мучаю – это донна Беатриче, бывшая женой твоему славному рыцарю Берлингьеру. Знай, что нас соблазнила низменной похотью преступная любовь, и мы впали в тяжкий плотский грех. И чтобы никто не мог мешать нам предаваться постыдным удовольствиям, она убила своего супруга, твоего славного рыцаря Берлингьера. И купались мы в своем грехе, пока не настал наш смертный час. Но на смертном одре сначала эта женщина, а потом и я поплакались перед Господом, покаялись и исповедались. Всеблагой Бог принял наше предсмертное покаяние, смилостивился и простил нам вечные муки ада и назначил временные муки чистилища. Потому знай, мой граф, мы не обречены, и во искупление нашего греха в этом месте нам назначено чистилище. Вот что ты видел. За тяжкий грех плоти еженощно мы совершаем эту страшную погоню. А освобождены от этих ужасных мук будем, когда того пожелает Господь”.

Чтобы лучше понять смысл наказания, граф снова обратился к рыцарю за разъяснением. Тот отвечал со многими слезами и воздыханиями: “Этой женщине, поднявшей руку на своего мужа из любви ко мне, дано такое наказание: еженощно принимать смерть от моей руки, от моего кинжала. Суд Божий постановил еще, чтобы она, питавшая ко мне любовь блудливую, еженощно была мною кидаема в жаркие угли этой ямы. Ты это видел. И как прежде мы смотрели друг на друга со страстным вожделением и предвкушением греховных утех, так ныне с отвращением и ненавистью преследуем друг друга. И как один был причиной воспламенения бесчестной любви другого, так ныне один есть источник мучений другого. Ибо всякая мука, испытуемая ею, есть и моя мука. Когда вонзаю в нее свой кинжал, все вокруг обращается для меня в негаснущий огонь. Когда кидаю ее в жаркие угли, сам начинаю гореть тем же пламенем. Конь же мой – это диавол, которому мы даны для терзаний. Таковы наши суровые кары. Как мы несчастны! Граф, прошу вас, молите Господа нашего, известите о нас ему в мессах, раздайте милостыню нищим. Да облегчит Он нам эти тяжкие муки!” – проговорив это, рыцарь растаял, как вспышка молнии».

Да не убудет от нас, возлюбленные мои, претерпеть на этом свете данную нам за грехи епитимью, да избавим себя от великих мук и от горьких терзаний, которые – хотим мы того или не хотим – ожидают нас по смерти³⁷.

Глава III, в которой говорится о том, что тщетное упование отвращает нас от покаяния

Третье препятствие покаянию есть упование на милость Бога. Человек говорит: «Велика милость Божия, Он любит нас, Он искупил наши грехи Своей драгоценной кровью, Он не даст нам заблудиться», – и не кается, и коснеет во грехе. Против таких людей сказано в Священном Писании: «Maledictus omnis qui peccat in spe» – «Проклят Богом грешащий в надежде». Размышляя об этих словах, святой Бернард говорил: «Кто грешит в надежде, у того неверная вера, достойная проклятия».

Истинно названы люди достойными проклятия, потому как богохульствуют и глумятся над безграничной милостью и великой добротой Божией. Казалось бы, в милости и доброте они должны увидеть силу и величие Божественного водительства, причину и повод для противоборствования греху. Нет! Грешат! Грешат без оглядки!

О таких людях говорил святой Павел: «An ignoras quod benignitas Dei ad poenitentiam te adducit» и дальше, как прежде мы говорили. Святой Павел указывал также на тяжесть подобного греха: «Irritam quis faciens legem Moysi et spiritui gratioe contumcliam fecerit»³⁸. В «Толковании» об этих словах так сказано: «Грешащий в надежде на милосердие Божие, дух благодатный и кровь Христову попирает и посрамляет». Человеку следует остерегаться греха, прежде всего во имя милосердного Бога, ибо еще говорил святой Павел: «Господь Бог спас нас по милости Своей». Так поступает всякий, у кого сердце возвышенное и кто бежит греха не из страха, а из любви. Кто же поступает противно и согрешает, наказан будет, как сказано в Писании.

Кто по собственной воле впал в глубокую пропасть греха и уповает на милость Божию, тот попирает Бога, и милостью Божией тот будет обойден. Самое же страшное, что милость Божия оставит его в час наивысшей надобности, в смертный час. Свидетельствуют об этом многие примеры, почерпнутые из житий святых, из жизнеописаний Святых Отцов, из рассказов святого Григория. Мы не станем их все пересказывать, они есть и в других книгах, да и наш трактат слишком бы удлинился.

Против тщетной и высокомерной надежды сказано в Писании: «Не скажи: велика милость Господня, Он не помянет мои грехи. Знай, столь же скор Он на гнев и на мщение, сколь и на милость». Воистину, Бог милостив, но Он не желает быть попранным в доверии. Оттого и говорил святой Григорий: «Веруя, что Бог справедлив, да не оставим без покаяния грехи наши; веруя, что Он милостив, да не впадем в отчаяние». Только жаждущий исправить свою жизнь может уповать на милость Божию, но не желающий купаться в злодеяниях!