Христианская Церковь в Высокое Средневековье

Симонова Н. В.

Благодаря силе и свету природного разума человеческий ум научился отыскивать мельчайшие предметы, придавать им определенный порядок и строгое правило. И все это для того, чтобы уметь говорить, уметь делать или уметь воображать. В соответствии с разнообразием предметов и с правилом, им установленным, человек дал имена наукам и искусствам. Среди этого разнообразия выделяются семь основных искусств или же семь свободных наук: грамматика, логика, риторика, арифметика, геометрия, музыка и астрология. Об этих искусствах и о людях, их открывших, можно было бы сказать еще немало хороших и добрых слов, но нам нужно еще столько рассказать о многих полезных вещах! Не следует оставлять полезное ради приятного! Поэтому, а также чтобы не удлинять безмерно нашу книгу рассуждениями о человеческой

науке, мы скажем только вот что: наука человеческая несовершенна и ущербна, в ней много темных мест и неясностей. Поэтому человеку не следует величаться этой наукой. Лучше прислушаться к словам Соломона: «Qui addit scientiam, addit et dolorem» – «Кто умножает знания, умножает скорбь и страдание. Потому что, кто больше знает, тому больше нужно, тот больший груз на себя взваливает и больше познает такого, от чего одна только скорбь и одно страдание.

Итальянский гуманизм эпохи Возрождения. Сборник текстов. Ч. II / Пер. В. В. Полева. Саратов, 1988. С. 134–151.

Екатерина Сиенская

Екатерина Сиенская (1347–1380) была родом из итальянского города Сиены, дочь красильщика. Ее семья жила в доме, находившемся рядом с женской обителью Св. Доминика. Еще девочкой она проявляла особую набожность и благочестие и поражала окружающих аскетическим рвением. В 14 лет Екатерина вступила в общину «кающихся сестер Св. Доминика», которая жила по очень строгому монастырскому уставу. Склонная к аскетизму Екатерина, как Невеста Христова, вела затворническую жизнь в келье в молитвах и постах, трижды в день занималась самобичеванием. В своих видениях она представляла, будто бы пила молоко из груди Девы Марии и кровь из ран Христа. Ее духовником стал доминиканский монах Реймондо, он оказал большое влияние на аскетически настроенную монахиню, подвигнув ее к широкой пропаганде аскетической морали. Будучи уже в возрасте 30 лет Екатерина научилась грамоте и начала сочинять проповеди и письма с призывами к полному отрешению от мирских чувств и дел, отказу от любви к миру. Вместо этого Екатерина предлагала избрать путь спасения через грубое поношение, испытание жаждой, голодом, нищетой и страданиями.

Письма Екатерины были обращены к Папе, кардиналам, монахам и светским лицам. Она была замечена, приглашена в Рим и несколько лет служила при дворе Папы.

По церковной традиции, Екатерина умерла от истощения во время длительных, тяжелых постов и изнуряющих молитвенных бдений. В XV в. она была канонизирована Церковью. «Житие Екатерины» написал ее духовник Раймондо.

В истории подвижников Католической Церкви образ святой Екатерины является примером величайшей святости, беспредельного страха в сердце, полного отрешения от бренного тела ради единственной цели – спасения души, ищущей умиротворения только в Боге.

Письмо монне Бьянкине Салимбени (№ 3)⁴⁹ (Т. 2. С. 25–28)

Именем распятого Христа и сладчайшей девы Марии. Дражайшая мать во Христе сладчайшем Иисусе! Я, Катарина, раба и ничтожнейшая из рабов Иисуса Христа, пишу Вам, помня о его драгоценной крови, с желанием видеть Вас, сбросившей со своего сердца и мирские одежды чувств, и себя самое, потому что иначе Вы не сможете облечься в одежды распятого Христа (Римл., 13, 14)⁵⁰. Ибо между миром и Богом нет ничего общего (Римл., 12, 2): беспорядочное чувство любви к миру ведет к гордыне, а Бог предпочитает смирение⁵¹. Мир ищет почестей, положения, богатства, всеблагой Бог Христос их презирает, предпочитая поношение, грубое обращение, жажду, голод, бесконечный зной и подобное этому, вплоть до бесчестия на Кресте…

Мир ищет удовольствия в творениях⁵², не заботясь о том, что это неугодно Творцу; а Христос не стремится ни к чему иному, кроме как к послушанию Отцу вечному ради нашего спасения (Фил., 2, 8). Христос предпочел облачиться в одежды добровольной нищеты, а мир ищет больших богатств. Поэтому одно совершенно отделено от другого;

и совершенно ясно, что, если сердце скинет божье одеяние, то оно облачится в мирское. Так сказал наш Спаситель: «Никто не может служить двум господам. Ибо одному станет усердствовать, а другому не радеть» (Мф., 6, 24). Поэтому, не медля ни минуты, мы должны отвратить свое сердце и чувства от этой тирании мира и обратить их к Богу совершенно свободно и искренне, без всяких колебаний; и не раздваиваться и не лицемерить в любви.

Слишком большая глупость и безрассудство наше в том, что мы, будто слепцы, не ведаем страха в сердце⁵³, надеясь на время, которое имеем, не будучи уверенными, что оно есть. Знаем, что Бог нас видит и, как справедливый судья, наказывает всякую вину и вознаграждает всякое добро; но мы всегда за что-нибудь цепляемся. Бог отрубит одну ветку, мы сразу хватаемся за другую. Более всего мы боимся потерять преходящие вещи, которые улетают как ветер; увы, мы больше боимся потерять творения, чем Творца. Все это проистекает из-за беспорядочной любви, которая гнездится в нас: мы удерживаем ее в себе и подчиняемся ей вопреки воле Бога.

Из-за беспорядочной любви мы в этой жизни словно уже начинаем погружаться в ад: потому что Бог предусмотрел, чтобы тот, кто беспорядочно любит, стал невыносим самому себе. В нем всегда идет война между душой и телом. Он наказан тем, что имеет имущество и боится его потерять; тем, что работает день и ночь для сохранения того, что имеет, и для его приумножения. Он наказан и тем, чего не имеет, потому что жаждет иметь и страдает, не получая желаемого.

Так, его душа никогда не бывает спокойна среди этих мирских вещей, потому что они меньше, чем сама душа. Они сотворены ради нас, а не мы ради них; мы же сотворены для Бога, чтобы наслаждаться его высшим и вечным добром. Потому что только Бог может насытить душу: в нем она умиротворяется, и в нем отдыхает; потому что она никакой вещи не может ни хотеть, ни желать, которую не нашла бы в Боге. Она находит Бога, в нем – мудрость, которая направляет к вещам, служащим для спасения.

Поэтому душа умиротворяется в Боге и ни в чем другом: ведь Он – высшее богатство, высшая власть, высшее добро, высшая красота. Он умеет, может и хочет насытить душу и исполнить святые желания того, кто вознамерится сбросить с себя груз мирских одежд и облачиться в одежды Христа (Кол., 3, 10)⁵⁴.

Дражайшая мать! Я не хочу, чтобы мы продолжали дремать, но призываю пробудиться от сна (Римл., 13, II): потому что время наше приближается к вечной смерти. Я хочу, чтобы мы только пользовались преходящими и временными вещами и всем, что сотворено, любя их и владея ими, как чем-то данным во временное пользование, а не в собственность. Если вы будете делать так, то сможете обрести чувство любви к Богу, иначе – нет.

Поверьте мне, другой дороги нет. Я повторяю, что хочу видеть сердце и чувства Ваши сбросившими груз мирских одежд. Мне кажется, что и Бог постоянно призывает Вас к этому.

Письмо к конвенту монастыря Пассиньяно Валле Омброза (№ 67) (Т. 3. С. 392–395)

Дражайшие братья и дети во Христе, сладчайшем Иисусе! Я, Катарина, раба и ничтожнейшая из рабов божиих, пишу вам, помня о драгоценной крови Христа; с желанием видеть вас в саду святой веры цветами благоуханными, а не зловонными.

Знайте же, дети дражайшие, что цветок зловонный, дурной запах которого оскорбляет и Бога, и ангелов, и людей – это тот монах, который идет против религиозного обычая, рожденного святой верой; и тогда он живет похотливо, с беспорядочными устремлениями, с раздражением относится к порядкам монашеского ордена⁵⁵.

Подобный человек заслуживает осуждения: он ведет себя самого к вечной смерти, то есть к вечным мукам ада. Стремясь к мирским богатствам, он впадает в нищету; мечтая о почестях – бесчестит себя; он желает чувственных наслаждений, возлюбив лишь себя самого и забыв о любви к богу, и тем самым ненавидит себя; желает он насытиться наслаждениями и удовольствиями мира и остается голодным, умирая от голода.